Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10069
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, PWP
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 24 страницы
Кол-во частей: 11
Статус: закончен
Описание:
Грязная, извращенная, жестокая фантазия на тему того, что могло бы быть после того, как Бьякуран победил Мукуро.
Посвящение:
Хуевым комиссарам, блин.
1.
— Ты удивил меня, Мукуро-кун, — Человек в белом улыбался, и, казалось, что его совершенно не волновало лежащее рядом тело синеволосого иллюзиониста, — даже для Вонголы, ты слишком силен. Но все-таки недостаточно, чтобы победить меня.
Бьякуран не использовал свою реальную силу, при этом победив хранителя Тумана, но не убив его. Пожалуй, это был лучший иллюзионист из всех, что когда либо видел глава Мильфиоре. И это зажгло в нем интерес, желание заполучить его.
— И, поверь мне, я сломаю тебя, — голос блондина был тих, но серьезен, что было неожиданно и непривычно для него, хоть тот, к кому обращался Джессо, даже не слышал его.
***
Пробуждение Мукуро было отнюдь не самым приятным: голова раскалывалась, и Туман подозревал, что получил сотрясение, это, не говоря уже, о состоянии его тела, которое болело так, будто в него воткнули сотни тонких иголок. Открывать глаза не хотелось, но Рокудо пересилил себя. Картина, что он увидел, отличалась от той, что он ожидал: иллюзионист был не на том свете и даже не в, уже ненавистной ему тюрьме, Вендиче. Он находился в немаленькой комнате с роскошной обстановкой: стены светло-бежевые с каким-то абстрактным рисунком и несколькими, явно дорогими, картинами. Весь пол застелен персидским ковром, на потолке блистала шикарная люстра, наверное, сотней лампочек. Сам Мукуро лежал на кровати, которую, будто бы, перенесли, как минимум, из XV века, предположительно, романского стиля — массивная, из красного дерева, с бордовым бархатным балдахином и кучей подушек в таких же тонах. В том же стиле пара кресел, в одном из которых, кстати, удобно расположился парень в белом, стояли по углам. Нечто наподобие шкафа у стены, а на противоположной ему стороне — зеркало в позолоченной раме, большое и неуместное. Две двери, на первый взгляд, кажущиеся дубовыми, но Мукуро не сомневался в том, что не все так просто, и они, не меньше, чем титановые. Одна, конечно, вела в коридор или что-то другое, что находилось за пределами комнаты, вторая, по предположениям Тумана, в ванную.
Долго наслаждаться всем великолепием помещения Рокудо не хотел и не имел возможности, потому что Бьякуран, до этого мирно поедающий зефир, заметил, что иллюзионист пришел в сознание, и вальяжной походкой приближался к тому. Мукуро был далеко не глуп и понимал, что, если Джессо его не убил, значит ему от него что-то нужно, либо... он хочет поиграть. Ни тот, ни другой вариант иллюзиониста лично совершенно не привлекал.
— У тебя только один выход — стать моим и беспрекословно подчинятся, — заговорил глава Бьякуран прямо, без предисловий, при этом, как всегда улыбаясь, будто находится в компании друзей и рассказывает шутку, — но прийти к этому ты можешь разными способами: добровольно... или не добровольно.
Понять о чем думает Небо Мильфиоре Мукуро не мог, но в глазах его читался серьезный настрой — он не отступится от своего. Но иллюзионист тоже был не промах. Он не собирался сдаваться Бьякурану и давно решил для себя, что лучше умрет, чем перейдет на его сторону. Тем более мешала гордость. Да, он никогда не отойдет от своих принципов. Усмехнувшись своим мыслям, Мукуро решил «поиграть» в предложенную игру, уже анализируя свои действия и предполагая – Бьякурана. Так просто он не сдастся, но и дать себе скучать точно не даст.
— Иди к черту, — практически выплюнул иллюзионист, показывая все свое презрение. Он чуть приподнялся на локтях, стараясь не причинить себе боли, и осознал, что руки не могут свободно двигаться — прочные металлические наручники сковывали его руки спереди. С какой-то стороны это льстило Мукуро, ведь данный жест означал, что Бьякуран считал его потенциально опасным даже после победы. Туман был хорош не только в иллюзиях, но и в ближнем бою, один из немногих людей, способных противостоять Хибари, хранителю Облака Вонголы.
— Я предполагал, что ты выберешь такой вариант, — притворно жалеющим голосом сказал Бьякуран, опуская руку на голову Рокудо и проводя ею по волосам. Иллюзионист уже хотел бросится прочь с криками «Не трогай меня. Мне даже рядом находится противно!», и, это прекрасно понимал Джессо, именно поэтому, выбрав данный путь покорения непреступного Мукуро, но Небо резко сжал кулак с горстью волос иллюзиониста и притянул ближе к себе, чтобы смотреть тому прямо в глаза, — подумай еще раз, Мукуро-кун, — протянул Джессо.
— Я скорее совершу самоубийство, - язвительные слова и мощный пинок в живот послужили Бьякурану ответом.
— Это можно устроить, — еле сдерживаясь, чтобы не ударить наглого иллюзиониста, прошептал Джессо, — но у меня есть более подходящее для тебя наказание.
Мукуро еще не предполагал, что придумал его мучитель. А Бьякуран собирался заставить пожалеть о сказанном. Он знал, как Мукуро любит игру слов, язвить у него получается мастерски. Но что это даст, когда он беззащитен? Рокудо еще будет молить о пощаде, не иначе.
Язык Бьякурана ворвался в рот иллюзиониста, ожидающего всего, помимо такого. Грубо, страстно, кусая губы Мукуро до крови — это нравилось блондину. И это было противно Туману.
2.Рокудо быстро пришел в себя и начал сопротивляться — отталкивал Бьякурана, навалившегося на него со странным «наказанием». Ему удалось избавится от него скорее по желанию самого Джессо, который резко отпрянул и наблюдал за недовольным и немного ошалелым лицом Тумана, вытирающего губы, словно хочет их оторвать, и показывающим этим жестом глубочайшее отвращение к Бьякурану.
— Да ты больной на всю голову, — оправившись от шока, начал Мукуро, внутри все вопило от складывающей ситуации, но внешне иллюзионист оставался относительно спокойным, пытаясь не показывать ничего лишнего…Все таки актером он был превосходным. Но он совершенно не задумывался о том, где и в чьих руках находится.
— Тебе придется платить за каждое не понравившееся мне слово, Мукуро-кун, — сладко протянул Бьякуран, наслаждаясь ситуацией и обдумывая что же еще сотворить с хранителем Тумана.
Джессо был мастером не только физического, но и психологического насилия, что абсолютно не сочеталось с его приятной внешностью и добродушной улыбкой, не сползающей с лица. К тому же, ему нравилось смотреть, как его подчиненные расправлялись с врагами, видеть их искаженные болью и страхом лица. Бьякуран редко дрался сам, потому что не было соперника равного по силе. А теперь у него есть отличное развлечение.
Бьякуран потянулся с намерением вновь ощутить вкус губ Мукуро, и, конечно, его встретил лишь отпор Тумана, слабый, потому что тот еще не оправился после поражения в битве. Джессо не собирался больше терпеть и наотмашь ударил иллюзиониста. Видимо слишком сильно. Рокудо упал, ударяясь головой об пол, но тут же вскочил, потирая ушибленное место, проверяя все ли в порядке. Это было не так уж просто, учитывая что руки до сих пор были скованы. На ладони иллюзиониста была кровь. Он вновь коснулся затылка и ощутил теплую жидкость, что медленно стекала по голове.
Равнодушно наблюдавший за этим Бьякуран был поражен видом Тумана. Слабый, ошарашенный, весь в крови — все это жутко заводило Небо Мильфиоре. Не задумываясь, Бьякуран притянул к себе Мукуро и начал страстно целовать. Медленно его губы сползли к шее и оставляли отметины там. Однако это занятие быстро наскучило Джессо и он начал еще менее приятное для иллюзиониста действо — стягивание одежды. На Рокудо ее было и так немного, поэтому времени ушло мало, а вот блондину надо было избавится от своего белоснежного костюма.
— Нет, — все же не сдержался Мукуро, с его уст сорвался тихий полустон полувздох, вот только Бьякурана это не волнует. Он всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет обладать столь привлекательным телом синеволосого иллюзиониста.
Туман понимал, но ненавидел себя за то, как реагирует на прикосновения Бьякурана его тело, конечно, ведь насилие, всегда производиться не над телом, а именно над душой, а точнее над психикой. Потому, как тело всегда получает удовольствие от любой ласки, что сейчас и происходит с Туманом Вонголы.
Когда язык Бьякурана касается его губ и шеи, когда руки блуждают по его телу, то ли нарочно, то ли случайно, задевая очень чувствительные точки, когда его дыхание обдавало кожу, ему было противно, и это естественно, но каждый раз по телу проходилась дрожь, будто электрический импульс пускали по венам и... это было приятно? Такой диссонанс чувств сейчас испытывал Мукуро.
Бьякуран перевернул иллюзиониста к себе спиной и прижал к кровати. Медленно провел пальцами по линии позвоночника, спускаясь к бедрам. Резкая боль оповестила иллюзиониста о том, что пальцы Джессо находились внутри него - войти в Рокудо без подготовки он не решался. Мукуро сжимал зубами подушку, глотая крики, которые, по его мнению, могли бы доставить Бьякурану удовольствие.
— Расслабься, Мукуро-кун,— пальцы сменились на нечто большее, причиняя, мягко говоря, дискомфорт иллюзионисту. Несколько резких толчков и Рокудо уже не мог молчать, потому что теперь была не только боль, но и просачивающееся наслаждение, пускай не сравнимое с болью, но явно ощутимое и нарастающее, с каждым новым толчком. Бьякуран, заметив это, замедлился и томно прошептал, — что ты чувствуешь?
По пристальному взгляду Джессо Мукуро определил, что это был не риторический вопрос и он ждет ответа. Понимая, что не самое лучшее время ехидничать, ведь он не в лучшем положении, он выразил свои настоящие мысли так, что Бьякуран не смог их понять:
— Taedium vitae*, — фраза, которая засела в памяти еще с детства. К радости иллюзиониста, Бьякуран решил, что это плохой момент для выяснения значения фразы, мысленно пообещав себе разобраться в этом позже. Он сконцентрировал внимание на выгибающимся под ним Мукуро. Тот боролся с ощущениями, пытаясь доказать и Джессо, и себе, что все происходящее вызывает у него не больше, чем презрение, что это всего-лишь реакция организма, а Бьякурана это раздражало. Толчки стали грубее и сильнее. Новая волна боли поглотила иллюзиониста.
Дальнейшее Рокудо помнил плохо: он то задыхался от удовольствия, то от агонии. Белел и краснел от нескромных взглядов Бьякурана. Когда Джессо, наконец, удовлетворился, Мукуро успел только облегченно вздохнуть и провалился в сон.
***
Бьякуран не получал такого наслаждения даже от убийств. Видеть муки Мукуро - лучшее представление, а стоны, которые должны были резать слух, казались музыкой. Хотя его немного беспокоило состояние "игрушки": иллюзионист был частично в крови, вытекающей из головы и укусов, которые умудрился сделать сам Джессо. Спящее, утомленное лицо не выражало никакой антипатии и потому нравилось главе Мильфиоре. Но было ясно, что как только иллюзионист очнется, все начнется сначала - неприязнь, отвращение, отрицание. Только и произошедшее было началом тех пыток, что замыслил Бьякуран...
Taedium vitae - лат. Отвращение к жизни.
3.Абсолютная темнота. Конечно, не помни Мукуро о том, что с ним произошло, можно было бы предположить, что сейчас ночь, однако на самом деле все объяснялось не менее просто — в комнате, где он находился, окна отсутствовали, а, следовательно, стоило выключить свет, и уже нельзя было различить силуэты. Иллюзионист с тихим стоном поднялся, ощущая растекающуюся боль во всем теле и еле удерживая равновесие, на ощупь двигался в пространстве в поисках выключателя или чего-то подобного. И малый замысел Мукуро удался — довольно быстро между двух дубовых дверей он обнаружил два незаметных выключателя, нажал на оба. Свет резко вспыхнул на несколько секунд ослепляя синеволосого.
Парень попытался открыть левую дверь, но ему не удалось даже повернуть ручку. Было бы глупо со стороны Бьякурана оставлять дверь открытой, даже учитывая предполагаемое количество охраны, верно? Ведь Рокудо — это вам не какой-то третьесортный иллюзионист.
Вторая дверь, что была на пару метров правее, открылась мгновенно: интуиция не обманула Мукуро, это действительно была ванная комната. Правда, скромная, если учитывать всю роскошь того места, где он находился. Все банально: сама ванная, служившая еще и душем, унитаз, раковина и небольшое овальное зеркало в резной раме, несколько развешанных полотенец. Все это, видимо, ни разу не использовалось, потому что сверкало чистотой, которой нельзя добиться даже уборкой и стиркой. Мукуро ужаснулся своему виду: спутанные волосы, больше напоминавшие воронье гнездо, синяки от пальцев Джессо и засосы-укусы на шее от него же, кровоподтеки в некоторых местах.
Единственное, что радовало Рокудо — в таком состоянии его захотел бы только некрофил, ну или извращенец на крайний случай, а потому был уверен, что Бьякуран в ближайшее время к нему не притронется.
Тишину разорвал звук льющейся воды, которую пустил иллюзионист, смывая следы былой ночи. В ванне так же нашлась расческа, которой он не преминул воспользоваться.
***
Глава Мильфиоре стоял у открытого настежь окна, откуда врывались порывы прохладного ветра. Он был поглощен свои мыслями, которые путались между собой, что было необычно. Многие из них были о новой Игрушке, то есть Мукуро. Новые коварные планы и изощренные пытки для желанного иллюзиониста.
Бьякуран прервал свои размышления, сев за просторный стол и раскрыв ноутбук. Несколько прикосновений пальцев к клавиатуре — список того, что хотел Джессо был отправлен Шоичи, в конце написано «Срочно», значит, к вечеру все необходимое будет у него. В списке было несколько ничем не примечательных вещей, но были необычные пункты. Бьякурану сразу представилось лицо Шо-тяна, наверняка, залившегося румянцем, покупающего их, вызывая смешок.
И действительно два огромных бумажных пакета оказались у Бьякурана уже через пару часов. Довольный собой Джессо отправился к своему пленнику.
***
Бьякуран тихо открыл дверь, ожидая, что Мукуро еще без сознания, немого удивился, увидев, что не только горит свет, но и нет иллюзиониста. Однако его напрасное волнение успокоил шум воды. Джессо не думал, что Туман сможет хотя бы подняться с кровати, но он снова удивлял. Бьякуран бесшумно проскользнул в открытую ванную, где Мукуро стоял к нему спиной, расчесывая волосы, да еще и оставшийся после прошлой ночи без одежды. Джессо на мгновенье залюбовался открывшейся картиной, а затем обхватил Мукуро руками, прижимаясь к спине, предполагая, как же взбесится иллюзионист. Однако реакции не последовало, будто бы ничего и не происходило.
— Как спалось? — откровенно издеваясь, спросил Бьякуран.
Мукуро понадобилась вся его воля, чтобы не ударить наглеца и не послать его к чертям. Все-таки он хотел отсюда выбраться. И сделать это живым. А, зная, что мог сделать Бьякуран с беззащитным иллюзионистом...
— Хочешь есть? - так и не дождавшись ответа на первый вопрос, вновь обратился к синеволосому Джессо. — Я принес тебе зефир.
На лице Бьякурана заиграла ехидная улыбка. Развернув к себе Мукуро, избегающего прямых взглядов, он засунул в приоткрытый рот сладость. Рокудо не спешил ее глотать, и потому Джессо пришлось ему «помочь», припадая к губам иллюзиониста и проталкивая свой язык к нему в рот. В голову главы Мильфиоре пришла новая, по его мнению, гениальная идея.
— Мукуро-кун, ты не хочешь взять в рот кое-что другое? — У иллюзиониста дернулся правый глаз, он надеялся, что это все шутка или даже просто страшный сон. Но удача явно была не на стороне Рокудо.
— Ни за что на свете, — зашипел Мукуро, на что получил несильный удар.
— А у тебя нет выбора, — почти пропел Бьякуран, освобождаясь от одежды и наслаждаясь эмоциями на лице Мукуро. Он наклонился совсем близко к лицу иллюзиониста и прошептал, — Тебе стоит постараться. Не делай то, что мне не понравится, иначе мне придется тебя наказать.
Рокудо закрыл глаза и глубоко вдохнул, готовясь к настоящему аду. Руки Джессо мягко легли на плечи, опуская Мукуро на колени так, чтобы его лицо оказалось на нужном уровне. Иллюзионист брезгливо приоткрыл рот, наблюдая за уже возбужденным членом Бьякурана. Едва-едва коснулся его языком, проводя линию снизу вверх, затем еще и еще и, наконец, вбирая его в рот, начал посасывать. Руки Джессо перекочевали на голову иллюзиониста, цепляясь за его волосы и задавая нужный ритм, отчего Мукуро пробивало на тошноту. Терпение лопнуло и Рокудо, как бы невзначай задел член своими зубами и резко отстранился, откашливаясь и отплевываясь.
— Я предупреждал, — елейным голосом начал Бьякуран. Могло показаться, что он спокоен, но лишь по интонации, на самом деле Джессо был взбешен. Он пулей вылетел из комнаты, оставляя Мукуро в недоумении одного, но так же быстро вернулся... и не с пустыми руками. Конечно, он мог бы причинить иллюзионисту нестерпимую физическую боль, но выбрал иной метод — уничтожить его психологически, растоптать его гордость и сделать зависимым от себя и от своих действий...
Рокудо без предупреждения был повален на пол и перевернут на живот. А в его анальное отверстие проник шарик. Затем еще несколько. Мукуро насчитал пять. И все это время Бьякуран прижимал его к полу за лопатки, не оставляя попыток на сопротивление.
— Ты не оставляешь мне другого выбора, — Бьякуран снова поменял позу Мукуро, теперь усадив его спиной к стене и удерживая его руки поверх головы, а в другой было что-то, напоминающее пульт, только маленький. Длинный палец коснулся кнопки, и шарики завибрировали. Рокудо тут же начал извиваться от накатывающего возбуждения. По лицу Мукуро скатилась капля пота, а лицо раскраснелось. Бьякуран ухмылялся, — Попроси меня...
Естественно, иллюзионист понял о чем говорит Джессо. Но он продолжал терпеть, хватая воздух ртом и пытаясь избавится от не приносящей удовлетворения штуковины, но бесполезно, Бьякуран не давал ему кончить. Он затуманенными глазами смотрел на мучителя, шепотом произнося:
— Сделай... это...
— Что «Это»? — Бьякурану, в отличие от иллюзиониста, было весело.
— Возьми меня, — сам не веря в то, что говорит это, произнес Рокудо.
— Хороший мальчик, — вибрация прекратилась и запястья больше не удерживались, а Мукуро в бессознательном состоянии развернулся спиной к Бьякурану, руками упираясь в стену. Джессо не мог налюбоваться своей работой. Он сделал Великого Рокудо Мукуро таким послушным. Шарики покинули тело иллюзиониста, а на замену им пришел член Бьякурана.
***
— Было бы хорошо, если бы я мог быть с тобой помягче, — себе под нос прошептал Бьякуран, поднимая Мукуро и неся на кровать, — Почему ты не хочешь просто подчиниться?
4.1
Взглянув на лицо Мукуро, любой, наверно, подумал бы, что он спит, и только Бьякуран знал, что это не так. Ведь Джессо всегда замечал и запоминал мельчайшие детали. Он помнил прошлую ночь, когда беззаботное мирное лицо иллюзиониста резко отличается от того выражения, которое оно имело сейчас: сосредоточенное, пропитанное фальшью с подрагивающими веками и бегающими зрачками.
Бьякуран решил сыграть в предложенную «игру». Рука мягко легла на щеку Рокудо, проводя линию до шеи, не то щекоча, не то гладя. Реакции не последовало. Мильфиоре продолжил, теперь спускаясь на грудь, обводя соски, а потом пупок. Все это смиренно терпел Мукуро, притворяясь спящим. Но, когда рука двинулась ниже, он не выдержал и перехватил запястье Бьякурана, резко открывая глаза.
— Обманывать не хорошо, Мукуро-кун, — наигранно обвиняющим голосом начал Джессо, садясь на кровать рядом с Рокудо, — Ты еще не передумал? Не хочешь присоединиться ко мне... и стать моим?
Не свойственные Бьякурану нотки надежды различались в словах. Раньше он всегда получал все, как только хотел этого, а строптивый иллюзионист никак не хотел подчиняться, вызывая... уважение? Или же нечто большее? Чувство, не знакомое Джессо, которое он не мог описать. Ему хотелось не только тело Мукуро, но и его душу и что самое главное, ему хотелось чтобы иллюзионист сам этого захотел, чтобы признал и свое влечение к боссу Мильфиоре.
— Ни. За. Что, — отчеканивая каждое слово, ответил синеволосый, стараясь держаться подальше от блондина даже не из-за страха, а из-за простого отвращения. Он не понимал, как можно творить подобное.
— Что ж, видимо придется подождать еще, — явно разочарованно протянул Бьякуран, — Тогда может сыграешь со мной в игру?
— Нет, — ни минуты колебаний.
— Тогда снова займемся сексом...
Несколько мгновений мыслительных процессов в голове иллюзиониста и воздух разрезал нервный выкрик:
— Я согласен на игру!
Бьякуран ехидно улыбнулся, осознавая свою победу. И эта победа на данный момент была для него даже важнее, чем победа над Вонголой. Понимая это, Джессо злился на себя. Он не должен зависеть от Мукуро.
— Знаешь как играть в «Правда или действие»? — у Бьякурана уже появился план. Получив отрицательный кивок, он продолжил, — Я задаю вопрос «правда или действие?». Ты выбираешь одно из них. Если правду, то я задаю вопрос и ты должен честно на него ответить, а нет — выполнишь, что скажу. Так же и наоборот. Я начинаю.
Мукуро понимал, что ничем хорошим это не закончится. Бьякуран не делает ничего просто так. Но пока не понимал ради чего это, ведь он и так может сделать с ним все, что пожелает.
— Правда или дело?
— Правда, — решил иллюзионист. Так будет безопаснее. Тем более что такого может спросить Бьякуран?
Несколько секунд напряженного молчания.
— Тебе понравилось, как я целуюсь? — задал вопрос Джессо.
Иллюзионист усмехнулся сам себе, припоминая, когда они целовались. В голову лезли более извращенные мысли. Но такое и в правду было: в первый день, как только он очнулся. Мукуро слабо помнил то, что испытывал в тот момент, но даже будь это не так, ответ бы не изменился:
— То же самое, что целоваться с грязью, - с язвительной улыбкой на лице бросил Рокудо.
Бьякуран ожидал подобного, хоть и надеялся, что иллюзионист ответит честно. Скрывая истинные эмоции, он улыбнулся хмурому Туману:
— Придется тебе выполнить мое желание, Мукуро-кун...
4.2— Ты любишь косплей, Мукуро-кун? — голос Бьякурана был приторно сладким.
Пусть Рокудо проиграл, но он не собирался выполнять желаний Бьякурана. Он изначально был против игры, но теперь было поздно.
— Что ты предпочитаешь: форму горничной, медсестры или, может быть, школьную форму? — на самом деле, мнением Мукуро никто не интересовался и Джессо скорее решал что нравится больше ему самому, — Тебе пойдет юбка.
— Я не буду участвовать в ролевых играх, — отрезал иллюзионист, зарываясь в одеяло. С одеждой он распрощался по прибытии в это место. Он мог понять секс, но переодеваться в девушку? Неужели его мужское эго еще не полностью было растоптано?
Нет уж, увольте.
— Ты не хочешь соблюдать правила игры? — глаза Бьякурана сверкнули яростью.
Его Игрушка не должна ему отказывать. Он считал такое поведение не правильным. Гнев увеличивался у главы Мильфиоре, с каждой секундой поглощая его самоконтроль и он из последних сил сдерживался. Но наглое лицо иллюзиониста стало последней каплей. Точные удары посыпались на тело провинившегося Мукуро, пытающегося отвечать, но не способного. Слишком слаб. Туман на секунду отключился, но снова был возвращен в реальность резкой болью. Эта боль даже нравилась ему в каком-то смысле. Нет, он не был мазохистом, но, по крайней мере, это не было так унизительно, как стонать и выгибаться под ухмыляющимся Бьякураном.
Джессо что-то говорил, но слова расплывались, словно дым, только мешали думать и не доходили до сознания. Он то был серьезен, то улыбался в своей манере. Бьякуран чуть прищурился, пытаясь понять все ли в порядке с Мукуро. Наверно, это было глупо в данной ситуации. Решив, в итоге, что не такой уж хилый иллюзионист, чтобы умереть от пары ударов, он наклонился и, схватив парня за волосы, притянул к себе. Слизнул тонкую струйку крови, стекающую из уголка рта и произнес напоследок:
— Я вернусь и ты сделаешь то, что я скажу... — последний ядовитый взгляд и он, отшвырнув иллюзиониста, удалился из комнаты.
Мукуро судорожно вздохнул, собирая силы в кулак и размазывая кровь по лицу неловкими движениями. Он ощущал себя бессильным и, что самое противное, беззащитным, подчиняясь боссу Мильфиоре...
***
Бьякуран неспешно шел по хорошо освещенному коридору. Он снова не сдержался. Снова покалечил свою Игрушку. Снова нанес рану. Но не сломал. Получится ли это у него?
Джессо отогнал от себя мрачные мысли и начал подумывать о том, во что нарядить Мукуро. Ни один из предложенных вариантов не привлекал его в действительности, но так хотелось увидеть Рокудо в виде девушки, дробя его гордость вдребезги. Бьякуран желал чего-то белого. Одеваться в любимый цвет самому ему было мало. К тому же яркая алая кровь будет так прекрасно смотреться на белом...
Новое озарение посетило воспаленную голову Джессо, который, как фанатик, решил не откладывать задумку в далекий ящик, а заняться ей прямо сейчас. Только такую покупку он не мог доверить Ирие.
5.Бьякуран стоял у витрины, разглядывая одеяния и раздумывая какое из них пойдет Мукуро больше. Все вещи, что были не белого цвета, он отмел в сторону сразу же и теперь выбирал из оставшихся, которых, к слову, было не мало. Наконец, подобрав подходящее, он оставил на кассе довольно-таки большую сумму денег и отправился в следующий отдел. Он, благо, был совсем близко. Разобравшись с покупками и там, Бьякуран с счастливым лицом поехал домой.
***
Мукуро вновь пришлось ползти в ванну, где он отмывал кровь, покрывавшую его кожу. Он заметил, что синяков стало больше, и они явно не украшали. Собравшись с духом, Рокудо вернулся в комнату и завалился на кровать, проваливаясь в желанное забытье. Но оно, как показалось, иллюзионисту длилось всего пару минут. Ненавистный голос спешил разочаровать:
— Ты спишь уже вторые сутки. С тобой все в порядке? — как заботливо, учитывая то, где и в каких условиях находился Мукуро. На этот раз в руках Бьякурана находился всего один небольшой пакетик, из которого он почти тут же достал плитку шоколада и положил на прикроватный столик, и черный чехол, скрывающий собой явно роскошное одеяние, — Я пришел сдержать свое обещание.
В его глазах была искорка желания и он не хотел ждать. Что-то внутри заставляло нестись вечно неприступному Мукуро и мучить его, упиваясь властью и силой. Вынуждать стонать и хрипеть против воли, доставляя удовольствие и себе и ему.
Черная ткань была убрана, и Рокудо увидел что скрывалось под ней. Лучше бы не видел. Никогда. Это было белое платье. Свадебное платье! Белый лиф, рассчитанный на самую маленькую грудь, расшитый бисером, короткие рукава, прикрывавшие, разве что, плечи, и пышная юбка, которая волочится по полу, если надеть ее, состоящая из нескольких десятков слоев ткани. Любая девушка мечтает о таком с детства. Жаль, но Мукуро не леди. А Бьякуран далеко не принц на белом коне.
Иллюзионист был грубо притянут руками Джессо, начавшим одевать синеволосого в платье. Попытки на сопротивление были пересечены, естественно, и Мукуро оставалось лишь наблюдать. Бьякуран натягивал корсет, застегивал молнии, поправлял ткань, пытаясь сделать все идеально. Но погрешности как были, так и оставались, в основном из-за того, что у Рокудо не было груди в принципе, и ткань на том месте топорщилась, напоминая об истинном поле иллюзиониста.
— Ты просто прелесть, — пропел Бьякуран, любуясь своей работой. Чуть касаясь губами шеи Мукуро, Джессо провел линию языком, вдыхая запах, а затем зарываясь в волосах. Но потом, к удивлению, отстранился, под холодным настороженным взглядом. Из недр своей формы Мильфиоре достал красную бархатную коробочку, в которой - Мукуро ужаснулся - были кольца, — Ты станешь моей женой.
Интонация была, без сомнений, утвердительная. Это был не вопрос, а факт, с которым придется смириться. Но он никогда этого не сделает.
— Можешь засунуть их в задницу, — необдуманные спонтанные слова вырываются из уст иллюзиониста.
— Твое желание - закон, — мягко шепчет Бьякуран, ухмыляясь, — Ты можешь надеть его или я действительно сделаю то, что ты сказал.
Выбор не простой. Рокудо винил себя за то, что подал блондину идею, не подумав брякнув очередную колкость. Он пожалел об этом в тысячный раз, поглядывая на теряющего терпение Бьякурана и скрепя сердце одел одно из колец на свой палец. Лицо Джессо преобразилось всевозможными эмоциями.
— Дело за медовым месяцем, — чуть ли не мурлыкал Бьякуран, обнимая за талию Мукуро, излучающего темную ауру.
Не одно, так другое - все сводилось к сексу. Язык Джессо уже ласкал губы иллюзиониста, иногда прикусывая. А руки, забираясь под пышную юбку поглаживают, член. Мукуро, как ни старался, не мог сдерживаться и стонал блондину в рот от получаемых ласк.
Бьякуран повалил иллюзиониста на уже привычную кровать. Он не спешил снимать одежду. Этим, пожалуй, ему и нравилась юбка: даже снимать не нужно, чуть поднял и готово. Одна рука Джессо переключилась на бедра, поглаживая, а потом и вовсе проникла в отверстие Рокудо. Несколько минут растягиваний и пальцы исчезли, но Мильфиоре не торопился. Он уселся спиной к спинке кровати, притягивая к себе новоявленную "жену".
— В этот раз я предоставляю все тебе, — тихо выдохнул блондин. Мукуро не понял значения слов, пока Бьякуран не приподнял его за бедра и, не без силы, усадил на свой член. Рокудо закричал от нахлынувшей боли, и Джессо дал ему немного времени привыкнуть, затем вынуждая двигаться. Иллюзионист задыхался и боролся, даже когда к боли примешалось и удовольствие, образовывая экстримальный коктейль чувств, сводящий с ума и не дающий контролировать собственное, заставляя подниматься и опускаться, пока оба не получат желаемое наслаждение и разрядку.
Мукуро кончил первый, портя белое платье спермой, за ним Бьякуран, напоследок собственнически целуя иллюзиониста.
6.Мукуро подумал было, что все закончилось, но Бьякуран, видимо, был не до конца удовлетворен, так как опрокинул иллюзиониста на спину, меняя позу. Языком мягко прошелся по шее, кое-где прикусывая и оставляя отметины. После «брачной ночи» Рокудо расслабился и его мало волновало то, чем занимается Джессо. Он лишь стыдливо отвернул голову, упорно смотря в стену, и ждал пока блондин насытится, время от времени брезгливо потирая рукой те места, где осталась липкая слюна. Джессо искоса поглядывал на любовника, пытаясь понять его чувства. Равнодушие раздражало.
Бешенство кипело в Бьякуране, заставляя совершать необдуманные действия и поступки. Это одно из его отрицательных качеств. Ярость завладевала Джессо, и он не мог остановится, часто даже убивая. Это не сравнимо с обычным поведением: когда лицо озаряет добрая улыбка, а руки прижимают человека к стенке, в попытке лишить жизни, спокойный голос что-то объясняет или рассказывает, словно шутку. В эти моменты он холоден, контролирует себя на сто процентов. Это его сила - Власть.
Разозленный Бьякуран отвлекся от своего, не приносящего плодов занятия, сталкивая иллюзиониста на пушистый ворс ковра. Непонимающий Мукуро явно нервничал, предчувствуя неладное. Мильфиоре хладнокровно схватил Рокудо за, видимо сильно полюбившиеся, волосы и потащил к зеркалу, которое удобно расположилось на одной из стен и было достаточно большим для плана Бьякурана.
Мукуро было больно. Уже не в первый раз ненавистный блондин хватал его за роскошную шевелюру. В его голове даже появились мысли - а не отстричь ли их вообще? Но Рокудо решил, что слишком много чести для такого, как Бьякуран. Быть может у иллюзиониста он даже вызывал бы жалость, но ее перекрывало омерзение. Он может получить тело, но не душу.
Тем временем, Бьякуран уже усадил страдальца напротив зеркала и начал активные ласки. Обхватив сзади руками, целовал в шею, обводил пальцами соски, играя. Платье давно сползло, повиснув где-то, в районе бедер. Мукуро снова смущенно смотрел не туда, куда хотелось бы Джессо - в пол. Сильные руки схватили иллюзиониста за подбородок, направляя, заставляя смотреть на отражение. Затем двигаясь ниже, по позвоночнику, и проникая под юбку, снова играя.
Рокудо не нравилось то, что он видел. Раскрасневшийся, с тонкой пленкой во взгляде, что был совершенно расфокусирован, в глазах так и плескались огоньки страсти и удовольствия, что получало сейчас его тело, хотя если приглядеться по лучше, то можно было заметить отблеск сопротивление его разума, что шло в разрез желанию тела. Совершенно возбужденный и не крепко стоящий на ногах, удерживаемый только руками Джессо - сейчас иллюзионист мог бы соблазнить и святого. Но до сих пор сопротивляющийся, не отвечающий Бьякурану.
Сказать, что Бьякуран был неприятно удивлен, значит ничего не сказать. Он надеялся на бурную реакцию, ведь это должно быть такое унижение - видеть себя, когда другой парень практически насилует твое тело. Но Мукуро все терпел и смотрел прямо ему в глаза, пускай и подернутыми пеленой, но во взгляде все еще виднелась твердость и намерия продолжать игру.
Джессо в очередном порыве ярости - они стали случаться гораздо чаще, с тех пор, как блондин начал проводить время с непокорным пленником, - поставил иллюзиониста на колени, а затем и вовсе нагнул в известную всем позу. Быстрыми движениями разорвал платье, раскидывая куски ткани по полу и вошел. Резкими и грубыми толчками он вынуждал Рокудо кричать от боли. Из глаз потекли непроизвольные соленые капли.
— Что такое, Мукуро-кун? — нарочито озабоченно прошептал Бьякуран наклоняясь ниже, но не прекращая движений, надеясь на мольбы о пощаде.
— Я так ненавижу тебя... что режет глаза, — новое объяснение. Иллюзионист не скажет правду.
— Тебе так нравится боль? — все пытался поддеть Бьякуран.
Рокудо ответил что-то нечленораздельное срывающимся голосом. А по его ногам стекала бордовая жидкость. Бьякуран сдержал слово - белое платье действительно было окрашено кровью, хоть и частично.
7.1
Несмотря ни на что, Мукуро не отключился, мысленно вызывая уважение у Бьякурана. Он все продолжал поглядывать на мучителя, кусая от боли все, что попадалось, и выражая антипатию всем своим видом. А Джессо терзал тело иллюзиониста, которое, как могло показаться, принадлежало человеку, испытывающему на себе средневековые пытки. Бьякуран, кончая, закусил чужую губу, вызывая негромкий стон, отдаленно напоминающий крик. Бьякуран был удовлетворен физически, но не морально. Он просто не мог промолчать в такой момент:
— Не притворяйся, что я больно кусаюсь, Мукуро-кун, — прошептал блондин, на что Рокудо лишь снисходительно вздохнул, не в силах ответить что-либо еще и уже ненавидя так часто произносимое «Мукуро-кун» слащавым голосом. Ненавидел свое имя только за то, что его произносит Бьякуран.
Джессо, не торопясь, поднялся, оглядывая содеянное. Не часто он был так счастлив. Действительно последние несколько дней его жизни были очень веселыми. Этот Мукуро: привлекательный, удовлетворяющий, зависящий от самого Бьякурана... Или нет? В последнем пункте он сомневался и сильно. Иллюзионист отказывался от всего и ничего не просил, позволяя пользоваться собой за неимением выбора. А Бьякуран всегда мчался на всех парах к синеволосому, едва закончив с делами. Неужто это Джессо зависит от Мукуро? Такие мысли злили и портили настроение. Улыбка сползла с лица, которое отражало задумчивость.
Мукуро не решался подниматься, пока Бьякуран не уйдет, так он обычно делал: насмешки, секс, насмешки, а потом уходил. Но сегодня он изменил своим привычкам и задумчиво стоял над истекающим кровью иллюзионистом. Лежать на полу вечно Рокудо не мог и поэтому все таки предпринял попытку подняться. Ситуация оказалась хуже, чем он предполагал, хуже, чем было раньше. Джессо и вправду порвал иллюзиониста. Странный звук вырвался из уст Мукуро, привлекая внимание.
Джессо, оторванный от своих мыслей, поднял иллюзиониста и перекинул через плечо, не смотря на его сопротивление. Размеренным шагом добрался до двери, неся, как тряпичную куклу, Мукуро, и оставил его там, предварительно включив воду. Бьякуран вернулся в комнату, собрал разбросанную одежду, напяливая ее на себя. Платье с усмешкой «забыл», решив, что оно вызовет неприятные эмоции у обожаемого иллюзиониста.
Он не вернется сюда в ближайшие три дня. Он докажет, что Мукуро не представляет для него никакой ценности, он лишь игрушка, не более. Он никто. Нет, даже не так. Он ничто. Раздражение Бьякурана нарастало. Привязанность - это отвратительно. Привязанность к врагу - тем более. Но Рокудо не выходил из головы, а Бьякуран пытался понять, что чувствует: влечение, страсть, слабость, уже упоминаемую привязанность, тяготение, омерзение... любовь? Что? Ничего и все сразу. То, что он никогда не поймет и то, о чем никому не расскажет. То, в чем не может разобраться и то, что не сможет забыть. То, что ненавидит и то, в чем нуждается. То, от чего нужно избавится и то, без чего он не может жить.
7.2Минуты, проведенные здесь, кажутся вечными. Каждая из них наполнена болью, мукой и страданьем. И только одно спасало от всего, лишь сон дает желанные моменты забытья происходящего. Сны для иллюзионистов - это своя особая реальность. Ведь где еще можно воплотить невозможное, забыть о существующих законов и увидеть, то что хотелось или, может, не хотелось? Мукуро, как и любой иллюзионист, мог контролировать свои сны. Он мог придавать им различные «формы» и самостоятельно выбирать сюжеты, мог быть центром этого мира, а мог только его крупицей. Но они исчезли по прибытии сюда. И не редко Рокудо задумывался - почему так произошло?
***
Вода, наполняющая ванну, казалась Мукуро обжигающе холодной. Да именно так. Он уже не мог понять, что испытывает и ощущает. Это состояние граничило с безумием. Но нет, он не сойдет с ума, и рассудок останется чист. Потому что у него есть цель - победить. И находясь в заточении, Рокудо не сломлен. Как и в первый день - не подчиняется.
Бледная от недостатка света рука с неимоверным усилием дотянулась до крана, крутанув его и, тем самым, выключая воду. Иллюзионист почти выползает из ванны, опираясь на белые бортики и сжимая их до побелевших костяшек пальцев. Хромая, он добрался до комнаты и был обрадован тем, что Бьякурана уже нет, а значит есть время на восстановление собственных сил.
Тяжелые капли падали на кровать с намокших кончиков синих волос, которые вскоре рассыпались по подушке. Несмотря на то, что иллюзионист пытался быть спокойным, тело все равно била мелкая, неудержимая дрожь.
Почему Мукуро не удавалось ее унять? Он не боялся ни смерти, ни Бьякурана. Тогда почему же у него была такая реакция? Рокудо не мог разобраться в себе, но был уверен в одном - он ненавидит Джессо со всеми его извращениями. Иллюзиониста воротило от прикосновений и близости, от взгляда и дыхания. Он не выносил, когда чужой язык забирался к нему в рот, хозяйничая там. Бесил приторно-сладкий голос, такой лживый и лицемерный. Что уж говорить о наглом, неприличном поведении.
У многих людей есть кумиры. Они стремятся стать похожими на своих героев внешне и духовно. А вот у Мукуро был «антикумир» - такой человек, которому хотелось бы быть противоположностью. Если Бьякуран был «белым», то Рокудо «черным».
Измученный взгляд иллюзиониста, который не мог заснуть, упал на шоколад, лежавший совсем близко. Тонкие пальцы притянули его ближе, дабы получше рассмотреть. Обычный молочный, без орехов или каких либо других добавок. Мукуро любил шоколад, но боролся с соблазном съесть его. Нельзя принимать подарки от врагов. Нельзя показывать свои слабости. Нельзя даже намекать на них, потому что Джессо был далеко не дураком и Мукуро признавал это, а следовательно, опасался. Анализировал каждое свое действие или слово, что бы показать, что перед Бьякураном идеальный противник, которого невозможно сломать или же сломить.
Мукуро был уверен, что Джессо хоть и был опытным мафиози и хорошим стратегом, но разбираться в человеческих душах он не умел, он не знал к ним подход. Бьякуран был истинным Шутом, который уверен, что сможет все одной силой и властью. Но именно в этом и была его ошибка. Душа человека – это то, что не поддается логике, которой руководствуется Джессо, потому он не сможет его сломить, так как душа иллюзиониста – это, то что невозможно понять даже ее носителю. Что уже говорить о каком-то постороннем человеке, что намерен добиться всего силой…
Урчание в животе напомнило иллюзионисту, что он не ел... сколько? Три дня? Четыре? Он сам припомнить не мог. Поборов самого себя, Рокудо все таки открыл шуршащую упаковку и положил кусочек лакомства в рот.
8.
Бьякуран сидел в кресле своего кабинета. Он выглядел так же, как и всегда, для многих. Лишь некоторые заметили, что, когда Джессо брал в руки кружку с чаем, она слега дрожала, что взгляд был усталым, а голос ленивым. Сорок восемь часов, как он не мог спать нормально. Измученный мыслями и уже жалеющий, что не убил проблему тотчас, как победил, Бьякуран срывался на подчиненных, отчего они старались не подходить к нему. А самый близкий к Бьякурану, Ирие Шоичи косо поглядывал и спрашивал, не случилось ли чего. Но глава Мильфиоре держался, не возвращаясь к Мукуро. Но терпение подходило к концу.
Джессо, обреченно вздохнув, закрыл глаза, подставив руку под голову. Спать хотелось, но сон не шел. Уже два дня. Снотворное, если и помогало, то все равно блондин просыпался из-за кошмаров. Отвратительнейшее чувство грызло его изнутри.
Разлепив веки, Бьякуран увидел перед собой... Мукуро. В своей обычной одежде и с трезубцем, ухмыляющегося, будто бы вызывающего на бой. Джессо, не веря, моргнул пару раз. Никого. Пустой кабинет.
— Только глюков не хватало, — невесело заметил мужчина, зная, что его никто не слышит, — Дальше так продолжаться не может.
Бьякуран рывком встал с кресла и вышел, хлопнув дверью. Он медленно двигался по коридорам, в сторону комнаты, о который знал только он и, быть может, Шоичи. Фантазия уже нарисовала Джессо массивную дверь, которую он откроет, сексуального иллюзиониста, на которого он накинется, как придет, его недовольство. Сначала Мукуро будет сопротивляться, говорить, что не хочет и что ему противно, но уже через несколько минут будет стонать в руках парня, краснеть и зеленеть, стыдливо отводить взгляд. Бьякурана возбуждали лишь мысли об этом.
***
Слух Мукуро привлекли спешные громкие шаги за дверью. Он горько усмехнулся самому себе. Дверь резко отворилась. В это движение Бьякуран вложил так много силы, что обычная дверь бы, наверно, слетела с петель. Его поприветствовал безразличный взгляд иллюзиониста, который сидел, кутаясь в одеяло. Ничего не сказав, блондин рванул туда с намерением получить желаемое.
Бум. Бум. Бум.
Почему сердце Бьякурана так быстро бьется? Почему он уже не может себя контролировать? Бежит к предмету обожания. "Нет", — мысленно произносит он, — "всего лишь игрушка". Голос разума слаб и тих.
Бум. Бум. Бум.
Предают дрожащие руки, когда он тянется к Рокудо, когда стягивает мешающую материю. Жадно целует его в губы, в шею, в ключицу.
Бум. Бум. Бум.
— Не можешь прожить без меня и двух дней? — насмешливо протянул Мукуро, не подозревая, что... попал в точку. Слова действуют на Бьякурана сильнее ударов. Он отпрянул от иллюзиониста, думая, что он творит. Зависит от кого-то? Сильный Джессо?
— Как думаешь, кто от кого зависит? — томный шепот, который глава Мильфиоре мечтал услышать раньше. Но почему именно эти слова...
Бум. Бум. Бум.
Бьякуран мог бы убить Мукуро за сказанное. Так легко - прекратить чью то жизнь. Он делал это не раз. Но именно сейчас не может. Причинить боль - да. Убить - нет.
Бум. Бум. Бум.
Пришла пора и Джессо вспомнить про гордость и величие. Чтобы Бьякуран проиграл жалкому иллюзионисту? Этого не будет. И он не смеет так разговаривать с главой Мильфиоре. Нужно его наказать. Да. Но вгрызаясь поцелуями, своими ударами, сексом, он докажет обратное - действительно зависит.
Бум. Бум. Бум.
Это отвратительное чувство. Бьякуран готов был вырвать собственное сердце, чтобы не испытывать его. Если бы оно вырвалось через ребра и кожу - это был бы хороший конец всему.
Бум. Бум. Бум.
Не испытывать слабость. Не перед кем. Никогда.
Бум. Бум. Бум.
— Мукуро-кун, ты отправляешься в Вендиче. Прямо сейчас, — слова сказанные с каким то сожалением. В них не было ничего привычного Бьякурану.
***
Он поборол зарождающиеся чувства. Он... победил?
9.09.0. Сиквел. «То, чего не было».
***
Четыре года спустя.
Мелкий дождь бил по крышам домов, вызывая у людей сонливость и нежелание что-либо делать. Многие предпочитали отлеживаться в теплых кроватках, исключением служили лишь редкие прохожие. Один из таких был мужчина в белом плаще. Как ни странно носил он всегда исключительно белое. Именно он был тем, кто хотел изменить этот мир, не первый и не последний, победивший в битве, но проигравший в войне. Про таких говорят «Я хотел сотворить добро, а получилось как всегда – зло.»
Бьякуран.
Джессо огляделся, пытаясь понять куда идти дальше, однако пропустить огромный и давно заброшенный парк развлечений Кокуе Лэнд он не мог. Почти заброшенный. Бьякуран знал, что там есть, как минимум, один житель. Тот, кто до сих пор не признает свою принадлежность к Вонголе и мечтает захватить тело Тсунаеши. А что действительно изменилось за эти годы?
Бьякуран быстро нашел вход, проскальзывая внутрь здания и стряхивая с себя капли влаги. Найти иллюзиониста не составило труда - Мукуро был в комнате с бетонными стенами, в которых не было ничего привлекательного, да и мебель оставляла желать лучшего: пара книжных шкафов, потрепанный красно-желтый диван и кофейный столик. Но и это было объяснимо. Мукуро никогда не нужна была роскошь. В любой момент он мог сорваться с места и больше не вернуться сюда, но благо судьба распорядилась иначе.
Бьякуран молча наблюдал за иллюзионистом, который мирно смотрел в окно на капли, бьющиеся о карниз, и, когда, наконец, повернулся, его лицо исказила гримаса удивления с примесью ненависти. Ведь перед ним, прижавшись к дверному проему, стоял кошмар, который он не смог бы забыть и при всем желании.
— Здравствуй, Мукуро-кун, — протянул Бьякуран. Рокудо уже собрался захлопнуть дверь, врезав ей же по лицу наглого Бьякурана, посмевшего еще и заявится сюда, однако Джессо, предвидя затею Мукуро, проскочил внутрь комнаты, — Ты какой-то не приветливый. Разве так приветствуют старых друзей?
— Ты смеешь называть меня другом? — взгляд Мукуро скользил по различным предметам, представляя какой из них нанесет больший урон Бьякурану при ударе, — Уходи!
— Но я так замерз, — скрывая ухмылку, врал Бьякуран, — Может быть ты сделаешь мне чашечку кофе? После этого я, конечно, уйду...
Мукуро несколько секунд смотрел прямо в глаза Бьякурана, пытаясь понять можно ли ему верить. Опыт подсказывал, что нет, но желание избавится от него было сильнее, потому Рокудо вышел, собираясь приготовить злосчастный кофе.
Бьякуран, не долго думая, сначала двинулся к столику, но не обнаружив там ничего интересного, подошел к книжному шкафу, рассматривая обложки. Одна из книг явно выбивалась из общего ряда, стоя чуть ближе. Джессо вытащил ее, обнаруживая за книгой маленькую красную шкатулку, в которой хранилось то, чего никак не ожидал Бьякуран - золотое кольцо с еле видной гравировкой, почти единственное в своем роде, выполненное на заказ.
Мукуро прервал Джессо своим появлением. Белая маленькая чашка чуть не вывалилась из его рук, когда он увидел что нашел Бьякуран. Щеки залились румянцем, да и сам иллюзионист не знал, что сказать и сделать: то ли выкинуть Джессо из своего дома пинками, забрав предварительно кольцо, то ли попытаться оправдаться.
— О, Мукуро-кун, так ты хранишь его? — Бьякуран неуверенно приближался к, обездвиженному от шока, Рокудо.
— Я хотел... — иллюзионист не знал что ответить, хоть идей в его голове было предостаточно, но почему то ни одна из них не казалась ему подходящей. «... выкинуть его.» - Тогда почему хранил? «... вернуть тебе.» - Зачем? «... получить развод.» - А при чем тут вообще кольцо? Да и свадьба то была липовая.
— Тебе подсказать? — рука Бьякурана мягко легла на талию Мукуро, прижимая к себе, — Может быть, непокорный иллюзионист любит слишком самоуверенного и самовлюбленного бывшего главу Мильфиоре?
— Нет, — точно нет, твердое нет. Единственное, что Рокудо мог сказать с уверенностью. Но и объяснить почему хранит эту вещь не мог.
Мукуро не заметил в какой момент кофе вместе с кружкой оказались на полу, но факт остается фактом. Бьякуран неодобрительно смотрел на белые осколки, не отпуская иллюзиониста.
— А помочь мне согреться тебе все равно придется, — лицо Бьякурана было таким же, как когда он был почти всесильным. Он знал, что сегодня получит, что хочет, не смотря на то, что был лишен практически всех своих сил и колец Маре в придачу. А хотел он явно не кофе...
Губы Бьякурана соприкоснулись с чужими, но такими родными губами. И этот поцелуй был невероятно нежным, таким странным для Джессо, таким непохожим на его обычное поведение. Руки, не торопясь, расстегивали пуговицы на белой рубашке иллюзиониста, несмело, давая Мукуро шанс все прекратить. Хотя, возможно, все это было лишь проверкой, и оттолкни Рокудо блондина, Бьякуран связал бы ему руки и они оба вспомнили бы былые времена. Но иллюзионист ничего не делал, просто стоял, не сопротивляясь, но и не отвечая, даже когда Джессо добрался до джинс, стягивая их.
Бьякуран повалил Мукуро на маленький и не очень удобный диванчик, кроме которого, увы, не было ничего подходящего. Джессо исследовал языком каждый сантиметр тела иллюзиониста, по которому он, наверно, скучал, но никогда в этом не признавался. Ведь еще несколько лет назад, он решил для себя, что не любит Рокудо, что тот всего лишь игрушка. Но сейчас разрушал самообманы. Свои и иллюзиониста.
Пальцы Бьякурана быстро проникли внутрь, выдавая присущее ему нетерпение. И все таки он не изменился. Мукуро что-то прохрипел, разворачивая голову на девяносто градусов, не давая рассмотреть его выражение лица Бьякурану, нависшему над Рокудо.
— Посмотри на меня, — прошептал Джессо, наклоняясь ближе и не прекращая движений пальцами внутри иллюзиониста. Однако Мукуро не последовал указаниям Бьякурана, все таки же смотря куда то в сторону, за что получил несильную пощечину. Он и в правду не капли не изменился.
Бьякуран закончил растягивать Рокудо, который, в общем то, не спешил радоваться, зная что за этим последует. Член Джессо вошел резко и грубо, заставляя иллюзиониста кричать и вырываться, впиваться ногтями в спину Бьякурана, оставляя длинные полосы, которые потом будут болеть и долго заживать. Толчки тоже не были Мукуро приятны. Поначалу. В этот раз ему было важно, чтобы и его партнер получил удовольствие, поэтому он как мог отвлекал Рокудо: проводил влажные дорожки поцелуев на шее, иногда спускаясь к соскам или поднимаясь к искусанным губам; рукой скользил по члену самого Мукуро. Когда Бьякурану удалось задеть простату, иллюзионист и вовсе застонал, несомненно доставляя этим наслаждение Джессо.
Мукуро кончил в руку Бьякурана, который ускорился и через несколько толчков сделал тоже самое, обессилено падая на иллюзиониста, потому что места на диване было катастрофически мало. Мукуро на несколько секунд закрыл глаза, а затем, глубоко вдохнув, заявил:
— Согрелся? Вали отсюда.
— Уверен, что хочешь этого?
Руки Мукуро коснулось что-то теплое. На его палец теперь было надето то самое кольцо, которые много лет хранилось в шкатулке за книгами.
— Не снимай, — приказ Бьякурана. Почему, даже, когда он стал никем, его так сложно ослушаться?
Бьякуран поднялся, освобождая Мукуро от веса своего тела, и привел себя в порядок. Он уходил, зная что вернется, зная что иллюзионист будет его ждать.
— Я не люблю тебя, — небрежно бросает Бьякуран напоследок, хотя его сердце болезненно сжимается.
— Я тебя тоже... не люблю.
Они никогда не признают своих чувств, будут врать и причинять боль себе и друг другу. Но они будут вместе. Черный Мукуро и Белый Бьякуран.
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10069
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, PWP
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 24 страницы
Кол-во частей: 11
Статус: закончен
Описание:
Грязная, извращенная, жестокая фантазия на тему того, что могло бы быть после того, как Бьякуран победил Мукуро.
Посвящение:
Хуевым комиссарам, блин.
1.
От чего немеют зубы?
Как дрожат от страсти губы?
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Как дрожат от страсти губы?
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
— Ты удивил меня, Мукуро-кун, — Человек в белом улыбался, и, казалось, что его совершенно не волновало лежащее рядом тело синеволосого иллюзиониста, — даже для Вонголы, ты слишком силен. Но все-таки недостаточно, чтобы победить меня.
Бьякуран не использовал свою реальную силу, при этом победив хранителя Тумана, но не убив его. Пожалуй, это был лучший иллюзионист из всех, что когда либо видел глава Мильфиоре. И это зажгло в нем интерес, желание заполучить его.
— И, поверь мне, я сломаю тебя, — голос блондина был тих, но серьезен, что было неожиданно и непривычно для него, хоть тот, к кому обращался Джессо, даже не слышал его.
***
Пробуждение Мукуро было отнюдь не самым приятным: голова раскалывалась, и Туман подозревал, что получил сотрясение, это, не говоря уже, о состоянии его тела, которое болело так, будто в него воткнули сотни тонких иголок. Открывать глаза не хотелось, но Рокудо пересилил себя. Картина, что он увидел, отличалась от той, что он ожидал: иллюзионист был не на том свете и даже не в, уже ненавистной ему тюрьме, Вендиче. Он находился в немаленькой комнате с роскошной обстановкой: стены светло-бежевые с каким-то абстрактным рисунком и несколькими, явно дорогими, картинами. Весь пол застелен персидским ковром, на потолке блистала шикарная люстра, наверное, сотней лампочек. Сам Мукуро лежал на кровати, которую, будто бы, перенесли, как минимум, из XV века, предположительно, романского стиля — массивная, из красного дерева, с бордовым бархатным балдахином и кучей подушек в таких же тонах. В том же стиле пара кресел, в одном из которых, кстати, удобно расположился парень в белом, стояли по углам. Нечто наподобие шкафа у стены, а на противоположной ему стороне — зеркало в позолоченной раме, большое и неуместное. Две двери, на первый взгляд, кажущиеся дубовыми, но Мукуро не сомневался в том, что не все так просто, и они, не меньше, чем титановые. Одна, конечно, вела в коридор или что-то другое, что находилось за пределами комнаты, вторая, по предположениям Тумана, в ванную.
Долго наслаждаться всем великолепием помещения Рокудо не хотел и не имел возможности, потому что Бьякуран, до этого мирно поедающий зефир, заметил, что иллюзионист пришел в сознание, и вальяжной походкой приближался к тому. Мукуро был далеко не глуп и понимал, что, если Джессо его не убил, значит ему от него что-то нужно, либо... он хочет поиграть. Ни тот, ни другой вариант иллюзиониста лично совершенно не привлекал.
— У тебя только один выход — стать моим и беспрекословно подчинятся, — заговорил глава Бьякуран прямо, без предисловий, при этом, как всегда улыбаясь, будто находится в компании друзей и рассказывает шутку, — но прийти к этому ты можешь разными способами: добровольно... или не добровольно.
Понять о чем думает Небо Мильфиоре Мукуро не мог, но в глазах его читался серьезный настрой — он не отступится от своего. Но иллюзионист тоже был не промах. Он не собирался сдаваться Бьякурану и давно решил для себя, что лучше умрет, чем перейдет на его сторону. Тем более мешала гордость. Да, он никогда не отойдет от своих принципов. Усмехнувшись своим мыслям, Мукуро решил «поиграть» в предложенную игру, уже анализируя свои действия и предполагая – Бьякурана. Так просто он не сдастся, но и дать себе скучать точно не даст.
— Иди к черту, — практически выплюнул иллюзионист, показывая все свое презрение. Он чуть приподнялся на локтях, стараясь не причинить себе боли, и осознал, что руки не могут свободно двигаться — прочные металлические наручники сковывали его руки спереди. С какой-то стороны это льстило Мукуро, ведь данный жест означал, что Бьякуран считал его потенциально опасным даже после победы. Туман был хорош не только в иллюзиях, но и в ближнем бою, один из немногих людей, способных противостоять Хибари, хранителю Облака Вонголы.
— Я предполагал, что ты выберешь такой вариант, — притворно жалеющим голосом сказал Бьякуран, опуская руку на голову Рокудо и проводя ею по волосам. Иллюзионист уже хотел бросится прочь с криками «Не трогай меня. Мне даже рядом находится противно!», и, это прекрасно понимал Джессо, именно поэтому, выбрав данный путь покорения непреступного Мукуро, но Небо резко сжал кулак с горстью волос иллюзиониста и притянул ближе к себе, чтобы смотреть тому прямо в глаза, — подумай еще раз, Мукуро-кун, — протянул Джессо.
— Я скорее совершу самоубийство, - язвительные слова и мощный пинок в живот послужили Бьякурану ответом.
— Это можно устроить, — еле сдерживаясь, чтобы не ударить наглого иллюзиониста, прошептал Джессо, — но у меня есть более подходящее для тебя наказание.
Мукуро еще не предполагал, что придумал его мучитель. А Бьякуран собирался заставить пожалеть о сказанном. Он знал, как Мукуро любит игру слов, язвить у него получается мастерски. Но что это даст, когда он беззащитен? Рокудо еще будет молить о пощаде, не иначе.
Язык Бьякурана ворвался в рот иллюзиониста, ожидающего всего, помимо такого. Грубо, страстно, кусая губы Мукуро до крови — это нравилось блондину. И это было противно Туману.
2.Рокудо быстро пришел в себя и начал сопротивляться — отталкивал Бьякурана, навалившегося на него со странным «наказанием». Ему удалось избавится от него скорее по желанию самого Джессо, который резко отпрянул и наблюдал за недовольным и немного ошалелым лицом Тумана, вытирающего губы, словно хочет их оторвать, и показывающим этим жестом глубочайшее отвращение к Бьякурану.
— Да ты больной на всю голову, — оправившись от шока, начал Мукуро, внутри все вопило от складывающей ситуации, но внешне иллюзионист оставался относительно спокойным, пытаясь не показывать ничего лишнего…Все таки актером он был превосходным. Но он совершенно не задумывался о том, где и в чьих руках находится.
— Тебе придется платить за каждое не понравившееся мне слово, Мукуро-кун, — сладко протянул Бьякуран, наслаждаясь ситуацией и обдумывая что же еще сотворить с хранителем Тумана.
Джессо был мастером не только физического, но и психологического насилия, что абсолютно не сочеталось с его приятной внешностью и добродушной улыбкой, не сползающей с лица. К тому же, ему нравилось смотреть, как его подчиненные расправлялись с врагами, видеть их искаженные болью и страхом лица. Бьякуран редко дрался сам, потому что не было соперника равного по силе. А теперь у него есть отличное развлечение.
Бьякуран потянулся с намерением вновь ощутить вкус губ Мукуро, и, конечно, его встретил лишь отпор Тумана, слабый, потому что тот еще не оправился после поражения в битве. Джессо не собирался больше терпеть и наотмашь ударил иллюзиониста. Видимо слишком сильно. Рокудо упал, ударяясь головой об пол, но тут же вскочил, потирая ушибленное место, проверяя все ли в порядке. Это было не так уж просто, учитывая что руки до сих пор были скованы. На ладони иллюзиониста была кровь. Он вновь коснулся затылка и ощутил теплую жидкость, что медленно стекала по голове.
Равнодушно наблюдавший за этим Бьякуран был поражен видом Тумана. Слабый, ошарашенный, весь в крови — все это жутко заводило Небо Мильфиоре. Не задумываясь, Бьякуран притянул к себе Мукуро и начал страстно целовать. Медленно его губы сползли к шее и оставляли отметины там. Однако это занятие быстро наскучило Джессо и он начал еще менее приятное для иллюзиониста действо — стягивание одежды. На Рокудо ее было и так немного, поэтому времени ушло мало, а вот блондину надо было избавится от своего белоснежного костюма.
— Нет, — все же не сдержался Мукуро, с его уст сорвался тихий полустон полувздох, вот только Бьякурана это не волнует. Он всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет обладать столь привлекательным телом синеволосого иллюзиониста.
Туман понимал, но ненавидел себя за то, как реагирует на прикосновения Бьякурана его тело, конечно, ведь насилие, всегда производиться не над телом, а именно над душой, а точнее над психикой. Потому, как тело всегда получает удовольствие от любой ласки, что сейчас и происходит с Туманом Вонголы.
Когда язык Бьякурана касается его губ и шеи, когда руки блуждают по его телу, то ли нарочно, то ли случайно, задевая очень чувствительные точки, когда его дыхание обдавало кожу, ему было противно, и это естественно, но каждый раз по телу проходилась дрожь, будто электрический импульс пускали по венам и... это было приятно? Такой диссонанс чувств сейчас испытывал Мукуро.
Бьякуран перевернул иллюзиониста к себе спиной и прижал к кровати. Медленно провел пальцами по линии позвоночника, спускаясь к бедрам. Резкая боль оповестила иллюзиониста о том, что пальцы Джессо находились внутри него - войти в Рокудо без подготовки он не решался. Мукуро сжимал зубами подушку, глотая крики, которые, по его мнению, могли бы доставить Бьякурану удовольствие.
— Расслабься, Мукуро-кун,— пальцы сменились на нечто большее, причиняя, мягко говоря, дискомфорт иллюзионисту. Несколько резких толчков и Рокудо уже не мог молчать, потому что теперь была не только боль, но и просачивающееся наслаждение, пускай не сравнимое с болью, но явно ощутимое и нарастающее, с каждым новым толчком. Бьякуран, заметив это, замедлился и томно прошептал, — что ты чувствуешь?
По пристальному взгляду Джессо Мукуро определил, что это был не риторический вопрос и он ждет ответа. Понимая, что не самое лучшее время ехидничать, ведь он не в лучшем положении, он выразил свои настоящие мысли так, что Бьякуран не смог их понять:
— Taedium vitae*, — фраза, которая засела в памяти еще с детства. К радости иллюзиониста, Бьякуран решил, что это плохой момент для выяснения значения фразы, мысленно пообещав себе разобраться в этом позже. Он сконцентрировал внимание на выгибающимся под ним Мукуро. Тот боролся с ощущениями, пытаясь доказать и Джессо, и себе, что все происходящее вызывает у него не больше, чем презрение, что это всего-лишь реакция организма, а Бьякурана это раздражало. Толчки стали грубее и сильнее. Новая волна боли поглотила иллюзиониста.
Дальнейшее Рокудо помнил плохо: он то задыхался от удовольствия, то от агонии. Белел и краснел от нескромных взглядов Бьякурана. Когда Джессо, наконец, удовлетворился, Мукуро успел только облегченно вздохнуть и провалился в сон.
***
Бьякуран не получал такого наслаждения даже от убийств. Видеть муки Мукуро - лучшее представление, а стоны, которые должны были резать слух, казались музыкой. Хотя его немного беспокоило состояние "игрушки": иллюзионист был частично в крови, вытекающей из головы и укусов, которые умудрился сделать сам Джессо. Спящее, утомленное лицо не выражало никакой антипатии и потому нравилось главе Мильфиоре. Но было ясно, что как только иллюзионист очнется, все начнется сначала - неприязнь, отвращение, отрицание. Только и произошедшее было началом тех пыток, что замыслил Бьякуран...
Taedium vitae - лат. Отвращение к жизни.
3.Абсолютная темнота. Конечно, не помни Мукуро о том, что с ним произошло, можно было бы предположить, что сейчас ночь, однако на самом деле все объяснялось не менее просто — в комнате, где он находился, окна отсутствовали, а, следовательно, стоило выключить свет, и уже нельзя было различить силуэты. Иллюзионист с тихим стоном поднялся, ощущая растекающуюся боль во всем теле и еле удерживая равновесие, на ощупь двигался в пространстве в поисках выключателя или чего-то подобного. И малый замысел Мукуро удался — довольно быстро между двух дубовых дверей он обнаружил два незаметных выключателя, нажал на оба. Свет резко вспыхнул на несколько секунд ослепляя синеволосого.
Парень попытался открыть левую дверь, но ему не удалось даже повернуть ручку. Было бы глупо со стороны Бьякурана оставлять дверь открытой, даже учитывая предполагаемое количество охраны, верно? Ведь Рокудо — это вам не какой-то третьесортный иллюзионист.
Вторая дверь, что была на пару метров правее, открылась мгновенно: интуиция не обманула Мукуро, это действительно была ванная комната. Правда, скромная, если учитывать всю роскошь того места, где он находился. Все банально: сама ванная, служившая еще и душем, унитаз, раковина и небольшое овальное зеркало в резной раме, несколько развешанных полотенец. Все это, видимо, ни разу не использовалось, потому что сверкало чистотой, которой нельзя добиться даже уборкой и стиркой. Мукуро ужаснулся своему виду: спутанные волосы, больше напоминавшие воронье гнездо, синяки от пальцев Джессо и засосы-укусы на шее от него же, кровоподтеки в некоторых местах.
Единственное, что радовало Рокудо — в таком состоянии его захотел бы только некрофил, ну или извращенец на крайний случай, а потому был уверен, что Бьякуран в ближайшее время к нему не притронется.
Тишину разорвал звук льющейся воды, которую пустил иллюзионист, смывая следы былой ночи. В ванне так же нашлась расческа, которой он не преминул воспользоваться.
***
Глава Мильфиоре стоял у открытого настежь окна, откуда врывались порывы прохладного ветра. Он был поглощен свои мыслями, которые путались между собой, что было необычно. Многие из них были о новой Игрушке, то есть Мукуро. Новые коварные планы и изощренные пытки для желанного иллюзиониста.
Бьякуран прервал свои размышления, сев за просторный стол и раскрыв ноутбук. Несколько прикосновений пальцев к клавиатуре — список того, что хотел Джессо был отправлен Шоичи, в конце написано «Срочно», значит, к вечеру все необходимое будет у него. В списке было несколько ничем не примечательных вещей, но были необычные пункты. Бьякурану сразу представилось лицо Шо-тяна, наверняка, залившегося румянцем, покупающего их, вызывая смешок.
И действительно два огромных бумажных пакета оказались у Бьякурана уже через пару часов. Довольный собой Джессо отправился к своему пленнику.
***
Бьякуран тихо открыл дверь, ожидая, что Мукуро еще без сознания, немого удивился, увидев, что не только горит свет, но и нет иллюзиониста. Однако его напрасное волнение успокоил шум воды. Джессо не думал, что Туман сможет хотя бы подняться с кровати, но он снова удивлял. Бьякуран бесшумно проскользнул в открытую ванную, где Мукуро стоял к нему спиной, расчесывая волосы, да еще и оставшийся после прошлой ночи без одежды. Джессо на мгновенье залюбовался открывшейся картиной, а затем обхватил Мукуро руками, прижимаясь к спине, предполагая, как же взбесится иллюзионист. Однако реакции не последовало, будто бы ничего и не происходило.
— Как спалось? — откровенно издеваясь, спросил Бьякуран.
Мукуро понадобилась вся его воля, чтобы не ударить наглеца и не послать его к чертям. Все-таки он хотел отсюда выбраться. И сделать это живым. А, зная, что мог сделать Бьякуран с беззащитным иллюзионистом...
— Хочешь есть? - так и не дождавшись ответа на первый вопрос, вновь обратился к синеволосому Джессо. — Я принес тебе зефир.
На лице Бьякурана заиграла ехидная улыбка. Развернув к себе Мукуро, избегающего прямых взглядов, он засунул в приоткрытый рот сладость. Рокудо не спешил ее глотать, и потому Джессо пришлось ему «помочь», припадая к губам иллюзиониста и проталкивая свой язык к нему в рот. В голову главы Мильфиоре пришла новая, по его мнению, гениальная идея.
— Мукуро-кун, ты не хочешь взять в рот кое-что другое? — У иллюзиониста дернулся правый глаз, он надеялся, что это все шутка или даже просто страшный сон. Но удача явно была не на стороне Рокудо.
— Ни за что на свете, — зашипел Мукуро, на что получил несильный удар.
— А у тебя нет выбора, — почти пропел Бьякуран, освобождаясь от одежды и наслаждаясь эмоциями на лице Мукуро. Он наклонился совсем близко к лицу иллюзиониста и прошептал, — Тебе стоит постараться. Не делай то, что мне не понравится, иначе мне придется тебя наказать.
Рокудо закрыл глаза и глубоко вдохнул, готовясь к настоящему аду. Руки Джессо мягко легли на плечи, опуская Мукуро на колени так, чтобы его лицо оказалось на нужном уровне. Иллюзионист брезгливо приоткрыл рот, наблюдая за уже возбужденным членом Бьякурана. Едва-едва коснулся его языком, проводя линию снизу вверх, затем еще и еще и, наконец, вбирая его в рот, начал посасывать. Руки Джессо перекочевали на голову иллюзиониста, цепляясь за его волосы и задавая нужный ритм, отчего Мукуро пробивало на тошноту. Терпение лопнуло и Рокудо, как бы невзначай задел член своими зубами и резко отстранился, откашливаясь и отплевываясь.
— Я предупреждал, — елейным голосом начал Бьякуран. Могло показаться, что он спокоен, но лишь по интонации, на самом деле Джессо был взбешен. Он пулей вылетел из комнаты, оставляя Мукуро в недоумении одного, но так же быстро вернулся... и не с пустыми руками. Конечно, он мог бы причинить иллюзионисту нестерпимую физическую боль, но выбрал иной метод — уничтожить его психологически, растоптать его гордость и сделать зависимым от себя и от своих действий...
Рокудо без предупреждения был повален на пол и перевернут на живот. А в его анальное отверстие проник шарик. Затем еще несколько. Мукуро насчитал пять. И все это время Бьякуран прижимал его к полу за лопатки, не оставляя попыток на сопротивление.
— Ты не оставляешь мне другого выбора, — Бьякуран снова поменял позу Мукуро, теперь усадив его спиной к стене и удерживая его руки поверх головы, а в другой было что-то, напоминающее пульт, только маленький. Длинный палец коснулся кнопки, и шарики завибрировали. Рокудо тут же начал извиваться от накатывающего возбуждения. По лицу Мукуро скатилась капля пота, а лицо раскраснелось. Бьякуран ухмылялся, — Попроси меня...
Естественно, иллюзионист понял о чем говорит Джессо. Но он продолжал терпеть, хватая воздух ртом и пытаясь избавится от не приносящей удовлетворения штуковины, но бесполезно, Бьякуран не давал ему кончить. Он затуманенными глазами смотрел на мучителя, шепотом произнося:
— Сделай... это...
— Что «Это»? — Бьякурану, в отличие от иллюзиониста, было весело.
— Возьми меня, — сам не веря в то, что говорит это, произнес Рокудо.
— Хороший мальчик, — вибрация прекратилась и запястья больше не удерживались, а Мукуро в бессознательном состоянии развернулся спиной к Бьякурану, руками упираясь в стену. Джессо не мог налюбоваться своей работой. Он сделал Великого Рокудо Мукуро таким послушным. Шарики покинули тело иллюзиониста, а на замену им пришел член Бьякурана.
***
— Было бы хорошо, если бы я мог быть с тобой помягче, — себе под нос прошептал Бьякуран, поднимая Мукуро и неся на кровать, — Почему ты не хочешь просто подчиниться?
4.1
Ты в первый раз целуешь грязь,
Зависая на ветру.
Ты готовишься упасть,
Набирая высоту,
За высотою высоту.
Зависая на ветру.
Ты готовишься упасть,
Набирая высоту,
За высотою высоту.
Взглянув на лицо Мукуро, любой, наверно, подумал бы, что он спит, и только Бьякуран знал, что это не так. Ведь Джессо всегда замечал и запоминал мельчайшие детали. Он помнил прошлую ночь, когда беззаботное мирное лицо иллюзиониста резко отличается от того выражения, которое оно имело сейчас: сосредоточенное, пропитанное фальшью с подрагивающими веками и бегающими зрачками.
Бьякуран решил сыграть в предложенную «игру». Рука мягко легла на щеку Рокудо, проводя линию до шеи, не то щекоча, не то гладя. Реакции не последовало. Мильфиоре продолжил, теперь спускаясь на грудь, обводя соски, а потом пупок. Все это смиренно терпел Мукуро, притворяясь спящим. Но, когда рука двинулась ниже, он не выдержал и перехватил запястье Бьякурана, резко открывая глаза.
— Обманывать не хорошо, Мукуро-кун, — наигранно обвиняющим голосом начал Джессо, садясь на кровать рядом с Рокудо, — Ты еще не передумал? Не хочешь присоединиться ко мне... и стать моим?
Не свойственные Бьякурану нотки надежды различались в словах. Раньше он всегда получал все, как только хотел этого, а строптивый иллюзионист никак не хотел подчиняться, вызывая... уважение? Или же нечто большее? Чувство, не знакомое Джессо, которое он не мог описать. Ему хотелось не только тело Мукуро, но и его душу и что самое главное, ему хотелось чтобы иллюзионист сам этого захотел, чтобы признал и свое влечение к боссу Мильфиоре.
— Ни. За. Что, — отчеканивая каждое слово, ответил синеволосый, стараясь держаться подальше от блондина даже не из-за страха, а из-за простого отвращения. Он не понимал, как можно творить подобное.
— Что ж, видимо придется подождать еще, — явно разочарованно протянул Бьякуран, — Тогда может сыграешь со мной в игру?
— Нет, — ни минуты колебаний.
— Тогда снова займемся сексом...
Несколько мгновений мыслительных процессов в голове иллюзиониста и воздух разрезал нервный выкрик:
— Я согласен на игру!
Бьякуран ехидно улыбнулся, осознавая свою победу. И эта победа на данный момент была для него даже важнее, чем победа над Вонголой. Понимая это, Джессо злился на себя. Он не должен зависеть от Мукуро.
— Знаешь как играть в «Правда или действие»? — у Бьякурана уже появился план. Получив отрицательный кивок, он продолжил, — Я задаю вопрос «правда или действие?». Ты выбираешь одно из них. Если правду, то я задаю вопрос и ты должен честно на него ответить, а нет — выполнишь, что скажу. Так же и наоборот. Я начинаю.
Мукуро понимал, что ничем хорошим это не закончится. Бьякуран не делает ничего просто так. Но пока не понимал ради чего это, ведь он и так может сделать с ним все, что пожелает.
— Правда или дело?
— Правда, — решил иллюзионист. Так будет безопаснее. Тем более что такого может спросить Бьякуран?
Несколько секунд напряженного молчания.
— Тебе понравилось, как я целуюсь? — задал вопрос Джессо.
Иллюзионист усмехнулся сам себе, припоминая, когда они целовались. В голову лезли более извращенные мысли. Но такое и в правду было: в первый день, как только он очнулся. Мукуро слабо помнил то, что испытывал в тот момент, но даже будь это не так, ответ бы не изменился:
— То же самое, что целоваться с грязью, - с язвительной улыбкой на лице бросил Рокудо.
Бьякуран ожидал подобного, хоть и надеялся, что иллюзионист ответит честно. Скрывая истинные эмоции, он улыбнулся хмурому Туману:
— Придется тебе выполнить мое желание, Мукуро-кун...
4.2— Ты любишь косплей, Мукуро-кун? — голос Бьякурана был приторно сладким.
Пусть Рокудо проиграл, но он не собирался выполнять желаний Бьякурана. Он изначально был против игры, но теперь было поздно.
— Что ты предпочитаешь: форму горничной, медсестры или, может быть, школьную форму? — на самом деле, мнением Мукуро никто не интересовался и Джессо скорее решал что нравится больше ему самому, — Тебе пойдет юбка.
— Я не буду участвовать в ролевых играх, — отрезал иллюзионист, зарываясь в одеяло. С одеждой он распрощался по прибытии в это место. Он мог понять секс, но переодеваться в девушку? Неужели его мужское эго еще не полностью было растоптано?
Нет уж, увольте.
— Ты не хочешь соблюдать правила игры? — глаза Бьякурана сверкнули яростью.
Его Игрушка не должна ему отказывать. Он считал такое поведение не правильным. Гнев увеличивался у главы Мильфиоре, с каждой секундой поглощая его самоконтроль и он из последних сил сдерживался. Но наглое лицо иллюзиониста стало последней каплей. Точные удары посыпались на тело провинившегося Мукуро, пытающегося отвечать, но не способного. Слишком слаб. Туман на секунду отключился, но снова был возвращен в реальность резкой болью. Эта боль даже нравилась ему в каком-то смысле. Нет, он не был мазохистом, но, по крайней мере, это не было так унизительно, как стонать и выгибаться под ухмыляющимся Бьякураном.
Джессо что-то говорил, но слова расплывались, словно дым, только мешали думать и не доходили до сознания. Он то был серьезен, то улыбался в своей манере. Бьякуран чуть прищурился, пытаясь понять все ли в порядке с Мукуро. Наверно, это было глупо в данной ситуации. Решив, в итоге, что не такой уж хилый иллюзионист, чтобы умереть от пары ударов, он наклонился и, схватив парня за волосы, притянул к себе. Слизнул тонкую струйку крови, стекающую из уголка рта и произнес напоследок:
— Я вернусь и ты сделаешь то, что я скажу... — последний ядовитый взгляд и он, отшвырнув иллюзиониста, удалился из комнаты.
Мукуро судорожно вздохнул, собирая силы в кулак и размазывая кровь по лицу неловкими движениями. Он ощущал себя бессильным и, что самое противное, беззащитным, подчиняясь боссу Мильфиоре...
***
Бьякуран неспешно шел по хорошо освещенному коридору. Он снова не сдержался. Снова покалечил свою Игрушку. Снова нанес рану. Но не сломал. Получится ли это у него?
Джессо отогнал от себя мрачные мысли и начал подумывать о том, во что нарядить Мукуро. Ни один из предложенных вариантов не привлекал его в действительности, но так хотелось увидеть Рокудо в виде девушки, дробя его гордость вдребезги. Бьякуран желал чего-то белого. Одеваться в любимый цвет самому ему было мало. К тому же яркая алая кровь будет так прекрасно смотреться на белом...
Новое озарение посетило воспаленную голову Джессо, который, как фанатик, решил не откладывать задумку в далекий ящик, а заняться ей прямо сейчас. Только такую покупку он не мог доверить Ирие.
5.Бьякуран стоял у витрины, разглядывая одеяния и раздумывая какое из них пойдет Мукуро больше. Все вещи, что были не белого цвета, он отмел в сторону сразу же и теперь выбирал из оставшихся, которых, к слову, было не мало. Наконец, подобрав подходящее, он оставил на кассе довольно-таки большую сумму денег и отправился в следующий отдел. Он, благо, был совсем близко. Разобравшись с покупками и там, Бьякуран с счастливым лицом поехал домой.
***
Мукуро вновь пришлось ползти в ванну, где он отмывал кровь, покрывавшую его кожу. Он заметил, что синяков стало больше, и они явно не украшали. Собравшись с духом, Рокудо вернулся в комнату и завалился на кровать, проваливаясь в желанное забытье. Но оно, как показалось, иллюзионисту длилось всего пару минут. Ненавистный голос спешил разочаровать:
— Ты спишь уже вторые сутки. С тобой все в порядке? — как заботливо, учитывая то, где и в каких условиях находился Мукуро. На этот раз в руках Бьякурана находился всего один небольшой пакетик, из которого он почти тут же достал плитку шоколада и положил на прикроватный столик, и черный чехол, скрывающий собой явно роскошное одеяние, — Я пришел сдержать свое обещание.
В его глазах была искорка желания и он не хотел ждать. Что-то внутри заставляло нестись вечно неприступному Мукуро и мучить его, упиваясь властью и силой. Вынуждать стонать и хрипеть против воли, доставляя удовольствие и себе и ему.
Черная ткань была убрана, и Рокудо увидел что скрывалось под ней. Лучше бы не видел. Никогда. Это было белое платье. Свадебное платье! Белый лиф, рассчитанный на самую маленькую грудь, расшитый бисером, короткие рукава, прикрывавшие, разве что, плечи, и пышная юбка, которая волочится по полу, если надеть ее, состоящая из нескольких десятков слоев ткани. Любая девушка мечтает о таком с детства. Жаль, но Мукуро не леди. А Бьякуран далеко не принц на белом коне.
Иллюзионист был грубо притянут руками Джессо, начавшим одевать синеволосого в платье. Попытки на сопротивление были пересечены, естественно, и Мукуро оставалось лишь наблюдать. Бьякуран натягивал корсет, застегивал молнии, поправлял ткань, пытаясь сделать все идеально. Но погрешности как были, так и оставались, в основном из-за того, что у Рокудо не было груди в принципе, и ткань на том месте топорщилась, напоминая об истинном поле иллюзиониста.
— Ты просто прелесть, — пропел Бьякуран, любуясь своей работой. Чуть касаясь губами шеи Мукуро, Джессо провел линию языком, вдыхая запах, а затем зарываясь в волосах. Но потом, к удивлению, отстранился, под холодным настороженным взглядом. Из недр своей формы Мильфиоре достал красную бархатную коробочку, в которой - Мукуро ужаснулся - были кольца, — Ты станешь моей женой.
Интонация была, без сомнений, утвердительная. Это был не вопрос, а факт, с которым придется смириться. Но он никогда этого не сделает.
— Можешь засунуть их в задницу, — необдуманные спонтанные слова вырываются из уст иллюзиониста.
— Твое желание - закон, — мягко шепчет Бьякуран, ухмыляясь, — Ты можешь надеть его или я действительно сделаю то, что ты сказал.
Выбор не простой. Рокудо винил себя за то, что подал блондину идею, не подумав брякнув очередную колкость. Он пожалел об этом в тысячный раз, поглядывая на теряющего терпение Бьякурана и скрепя сердце одел одно из колец на свой палец. Лицо Джессо преобразилось всевозможными эмоциями.
— Дело за медовым месяцем, — чуть ли не мурлыкал Бьякуран, обнимая за талию Мукуро, излучающего темную ауру.
Не одно, так другое - все сводилось к сексу. Язык Джессо уже ласкал губы иллюзиониста, иногда прикусывая. А руки, забираясь под пышную юбку поглаживают, член. Мукуро, как ни старался, не мог сдерживаться и стонал блондину в рот от получаемых ласк.
Бьякуран повалил иллюзиониста на уже привычную кровать. Он не спешил снимать одежду. Этим, пожалуй, ему и нравилась юбка: даже снимать не нужно, чуть поднял и готово. Одна рука Джессо переключилась на бедра, поглаживая, а потом и вовсе проникла в отверстие Рокудо. Несколько минут растягиваний и пальцы исчезли, но Мильфиоре не торопился. Он уселся спиной к спинке кровати, притягивая к себе новоявленную "жену".
— В этот раз я предоставляю все тебе, — тихо выдохнул блондин. Мукуро не понял значения слов, пока Бьякуран не приподнял его за бедра и, не без силы, усадил на свой член. Рокудо закричал от нахлынувшей боли, и Джессо дал ему немного времени привыкнуть, затем вынуждая двигаться. Иллюзионист задыхался и боролся, даже когда к боли примешалось и удовольствие, образовывая экстримальный коктейль чувств, сводящий с ума и не дающий контролировать собственное, заставляя подниматься и опускаться, пока оба не получат желаемое наслаждение и разрядку.
Мукуро кончил первый, портя белое платье спермой, за ним Бьякуран, напоследок собственнически целуя иллюзиониста.
6.Мукуро подумал было, что все закончилось, но Бьякуран, видимо, был не до конца удовлетворен, так как опрокинул иллюзиониста на спину, меняя позу. Языком мягко прошелся по шее, кое-где прикусывая и оставляя отметины. После «брачной ночи» Рокудо расслабился и его мало волновало то, чем занимается Джессо. Он лишь стыдливо отвернул голову, упорно смотря в стену, и ждал пока блондин насытится, время от времени брезгливо потирая рукой те места, где осталась липкая слюна. Джессо искоса поглядывал на любовника, пытаясь понять его чувства. Равнодушие раздражало.
Бешенство кипело в Бьякуране, заставляя совершать необдуманные действия и поступки. Это одно из его отрицательных качеств. Ярость завладевала Джессо, и он не мог остановится, часто даже убивая. Это не сравнимо с обычным поведением: когда лицо озаряет добрая улыбка, а руки прижимают человека к стенке, в попытке лишить жизни, спокойный голос что-то объясняет или рассказывает, словно шутку. В эти моменты он холоден, контролирует себя на сто процентов. Это его сила - Власть.
Разозленный Бьякуран отвлекся от своего, не приносящего плодов занятия, сталкивая иллюзиониста на пушистый ворс ковра. Непонимающий Мукуро явно нервничал, предчувствуя неладное. Мильфиоре хладнокровно схватил Рокудо за, видимо сильно полюбившиеся, волосы и потащил к зеркалу, которое удобно расположилось на одной из стен и было достаточно большим для плана Бьякурана.
Мукуро было больно. Уже не в первый раз ненавистный блондин хватал его за роскошную шевелюру. В его голове даже появились мысли - а не отстричь ли их вообще? Но Рокудо решил, что слишком много чести для такого, как Бьякуран. Быть может у иллюзиониста он даже вызывал бы жалость, но ее перекрывало омерзение. Он может получить тело, но не душу.
Тем временем, Бьякуран уже усадил страдальца напротив зеркала и начал активные ласки. Обхватив сзади руками, целовал в шею, обводил пальцами соски, играя. Платье давно сползло, повиснув где-то, в районе бедер. Мукуро снова смущенно смотрел не туда, куда хотелось бы Джессо - в пол. Сильные руки схватили иллюзиониста за подбородок, направляя, заставляя смотреть на отражение. Затем двигаясь ниже, по позвоночнику, и проникая под юбку, снова играя.
Рокудо не нравилось то, что он видел. Раскрасневшийся, с тонкой пленкой во взгляде, что был совершенно расфокусирован, в глазах так и плескались огоньки страсти и удовольствия, что получало сейчас его тело, хотя если приглядеться по лучше, то можно было заметить отблеск сопротивление его разума, что шло в разрез желанию тела. Совершенно возбужденный и не крепко стоящий на ногах, удерживаемый только руками Джессо - сейчас иллюзионист мог бы соблазнить и святого. Но до сих пор сопротивляющийся, не отвечающий Бьякурану.
Сказать, что Бьякуран был неприятно удивлен, значит ничего не сказать. Он надеялся на бурную реакцию, ведь это должно быть такое унижение - видеть себя, когда другой парень практически насилует твое тело. Но Мукуро все терпел и смотрел прямо ему в глаза, пускай и подернутыми пеленой, но во взгляде все еще виднелась твердость и намерия продолжать игру.
Джессо в очередном порыве ярости - они стали случаться гораздо чаще, с тех пор, как блондин начал проводить время с непокорным пленником, - поставил иллюзиониста на колени, а затем и вовсе нагнул в известную всем позу. Быстрыми движениями разорвал платье, раскидывая куски ткани по полу и вошел. Резкими и грубыми толчками он вынуждал Рокудо кричать от боли. Из глаз потекли непроизвольные соленые капли.
— Что такое, Мукуро-кун? — нарочито озабоченно прошептал Бьякуран наклоняясь ниже, но не прекращая движений, надеясь на мольбы о пощаде.
— Я так ненавижу тебя... что режет глаза, — новое объяснение. Иллюзионист не скажет правду.
— Тебе так нравится боль? — все пытался поддеть Бьякуран.
Рокудо ответил что-то нечленораздельное срывающимся голосом. А по его ногам стекала бордовая жидкость. Бьякуран сдержал слово - белое платье действительно было окрашено кровью, хоть и частично.
7.1
Кровью брызгая из глаз,
В муке искривляя рот,
Ты в первый раз целуешь грязь,
Набирая оборот,
За оборотом оборот.
В муке искривляя рот,
Ты в первый раз целуешь грязь,
Набирая оборот,
За оборотом оборот.
Несмотря ни на что, Мукуро не отключился, мысленно вызывая уважение у Бьякурана. Он все продолжал поглядывать на мучителя, кусая от боли все, что попадалось, и выражая антипатию всем своим видом. А Джессо терзал тело иллюзиониста, которое, как могло показаться, принадлежало человеку, испытывающему на себе средневековые пытки. Бьякуран, кончая, закусил чужую губу, вызывая негромкий стон, отдаленно напоминающий крик. Бьякуран был удовлетворен физически, но не морально. Он просто не мог промолчать в такой момент:
— Не притворяйся, что я больно кусаюсь, Мукуро-кун, — прошептал блондин, на что Рокудо лишь снисходительно вздохнул, не в силах ответить что-либо еще и уже ненавидя так часто произносимое «Мукуро-кун» слащавым голосом. Ненавидел свое имя только за то, что его произносит Бьякуран.
Джессо, не торопясь, поднялся, оглядывая содеянное. Не часто он был так счастлив. Действительно последние несколько дней его жизни были очень веселыми. Этот Мукуро: привлекательный, удовлетворяющий, зависящий от самого Бьякурана... Или нет? В последнем пункте он сомневался и сильно. Иллюзионист отказывался от всего и ничего не просил, позволяя пользоваться собой за неимением выбора. А Бьякуран всегда мчался на всех парах к синеволосому, едва закончив с делами. Неужто это Джессо зависит от Мукуро? Такие мысли злили и портили настроение. Улыбка сползла с лица, которое отражало задумчивость.
Мукуро не решался подниматься, пока Бьякуран не уйдет, так он обычно делал: насмешки, секс, насмешки, а потом уходил. Но сегодня он изменил своим привычкам и задумчиво стоял над истекающим кровью иллюзионистом. Лежать на полу вечно Рокудо не мог и поэтому все таки предпринял попытку подняться. Ситуация оказалась хуже, чем он предполагал, хуже, чем было раньше. Джессо и вправду порвал иллюзиониста. Странный звук вырвался из уст Мукуро, привлекая внимание.
Джессо, оторванный от своих мыслей, поднял иллюзиониста и перекинул через плечо, не смотря на его сопротивление. Размеренным шагом добрался до двери, неся, как тряпичную куклу, Мукуро, и оставил его там, предварительно включив воду. Бьякуран вернулся в комнату, собрал разбросанную одежду, напяливая ее на себя. Платье с усмешкой «забыл», решив, что оно вызовет неприятные эмоции у обожаемого иллюзиониста.
Он не вернется сюда в ближайшие три дня. Он докажет, что Мукуро не представляет для него никакой ценности, он лишь игрушка, не более. Он никто. Нет, даже не так. Он ничто. Раздражение Бьякурана нарастало. Привязанность - это отвратительно. Привязанность к врагу - тем более. Но Рокудо не выходил из головы, а Бьякуран пытался понять, что чувствует: влечение, страсть, слабость, уже упоминаемую привязанность, тяготение, омерзение... любовь? Что? Ничего и все сразу. То, что он никогда не поймет и то, о чем никому не расскажет. То, в чем не может разобраться и то, что не сможет забыть. То, что ненавидит и то, в чем нуждается. То, от чего нужно избавится и то, без чего он не может жить.
7.2Минуты, проведенные здесь, кажутся вечными. Каждая из них наполнена болью, мукой и страданьем. И только одно спасало от всего, лишь сон дает желанные моменты забытья происходящего. Сны для иллюзионистов - это своя особая реальность. Ведь где еще можно воплотить невозможное, забыть о существующих законов и увидеть, то что хотелось или, может, не хотелось? Мукуро, как и любой иллюзионист, мог контролировать свои сны. Он мог придавать им различные «формы» и самостоятельно выбирать сюжеты, мог быть центром этого мира, а мог только его крупицей. Но они исчезли по прибытии сюда. И не редко Рокудо задумывался - почему так произошло?
***
Вода, наполняющая ванну, казалась Мукуро обжигающе холодной. Да именно так. Он уже не мог понять, что испытывает и ощущает. Это состояние граничило с безумием. Но нет, он не сойдет с ума, и рассудок останется чист. Потому что у него есть цель - победить. И находясь в заточении, Рокудо не сломлен. Как и в первый день - не подчиняется.
Бледная от недостатка света рука с неимоверным усилием дотянулась до крана, крутанув его и, тем самым, выключая воду. Иллюзионист почти выползает из ванны, опираясь на белые бортики и сжимая их до побелевших костяшек пальцев. Хромая, он добрался до комнаты и был обрадован тем, что Бьякурана уже нет, а значит есть время на восстановление собственных сил.
Тяжелые капли падали на кровать с намокших кончиков синих волос, которые вскоре рассыпались по подушке. Несмотря на то, что иллюзионист пытался быть спокойным, тело все равно била мелкая, неудержимая дрожь.
Почему Мукуро не удавалось ее унять? Он не боялся ни смерти, ни Бьякурана. Тогда почему же у него была такая реакция? Рокудо не мог разобраться в себе, но был уверен в одном - он ненавидит Джессо со всеми его извращениями. Иллюзиониста воротило от прикосновений и близости, от взгляда и дыхания. Он не выносил, когда чужой язык забирался к нему в рот, хозяйничая там. Бесил приторно-сладкий голос, такой лживый и лицемерный. Что уж говорить о наглом, неприличном поведении.
У многих людей есть кумиры. Они стремятся стать похожими на своих героев внешне и духовно. А вот у Мукуро был «антикумир» - такой человек, которому хотелось бы быть противоположностью. Если Бьякуран был «белым», то Рокудо «черным».
Измученный взгляд иллюзиониста, который не мог заснуть, упал на шоколад, лежавший совсем близко. Тонкие пальцы притянули его ближе, дабы получше рассмотреть. Обычный молочный, без орехов или каких либо других добавок. Мукуро любил шоколад, но боролся с соблазном съесть его. Нельзя принимать подарки от врагов. Нельзя показывать свои слабости. Нельзя даже намекать на них, потому что Джессо был далеко не дураком и Мукуро признавал это, а следовательно, опасался. Анализировал каждое свое действие или слово, что бы показать, что перед Бьякураном идеальный противник, которого невозможно сломать или же сломить.
Мукуро был уверен, что Джессо хоть и был опытным мафиози и хорошим стратегом, но разбираться в человеческих душах он не умел, он не знал к ним подход. Бьякуран был истинным Шутом, который уверен, что сможет все одной силой и властью. Но именно в этом и была его ошибка. Душа человека – это то, что не поддается логике, которой руководствуется Джессо, потому он не сможет его сломить, так как душа иллюзиониста – это, то что невозможно понять даже ее носителю. Что уже говорить о каком-то постороннем человеке, что намерен добиться всего силой…
Урчание в животе напомнило иллюзионисту, что он не ел... сколько? Три дня? Четыре? Он сам припомнить не мог. Поборов самого себя, Рокудо все таки открыл шуршащую упаковку и положил кусочек лакомства в рот.
8.
Ты увидишь, что напрасно
Называют грязь опасной.
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Называют грязь опасной.
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Бьякуран сидел в кресле своего кабинета. Он выглядел так же, как и всегда, для многих. Лишь некоторые заметили, что, когда Джессо брал в руки кружку с чаем, она слега дрожала, что взгляд был усталым, а голос ленивым. Сорок восемь часов, как он не мог спать нормально. Измученный мыслями и уже жалеющий, что не убил проблему тотчас, как победил, Бьякуран срывался на подчиненных, отчего они старались не подходить к нему. А самый близкий к Бьякурану, Ирие Шоичи косо поглядывал и спрашивал, не случилось ли чего. Но глава Мильфиоре держался, не возвращаясь к Мукуро. Но терпение подходило к концу.
Джессо, обреченно вздохнув, закрыл глаза, подставив руку под голову. Спать хотелось, но сон не шел. Уже два дня. Снотворное, если и помогало, то все равно блондин просыпался из-за кошмаров. Отвратительнейшее чувство грызло его изнутри.
Разлепив веки, Бьякуран увидел перед собой... Мукуро. В своей обычной одежде и с трезубцем, ухмыляющегося, будто бы вызывающего на бой. Джессо, не веря, моргнул пару раз. Никого. Пустой кабинет.
— Только глюков не хватало, — невесело заметил мужчина, зная, что его никто не слышит, — Дальше так продолжаться не может.
Бьякуран рывком встал с кресла и вышел, хлопнув дверью. Он медленно двигался по коридорам, в сторону комнаты, о который знал только он и, быть может, Шоичи. Фантазия уже нарисовала Джессо массивную дверь, которую он откроет, сексуального иллюзиониста, на которого он накинется, как придет, его недовольство. Сначала Мукуро будет сопротивляться, говорить, что не хочет и что ему противно, но уже через несколько минут будет стонать в руках парня, краснеть и зеленеть, стыдливо отводить взгляд. Бьякурана возбуждали лишь мысли об этом.
***
Слух Мукуро привлекли спешные громкие шаги за дверью. Он горько усмехнулся самому себе. Дверь резко отворилась. В это движение Бьякуран вложил так много силы, что обычная дверь бы, наверно, слетела с петель. Его поприветствовал безразличный взгляд иллюзиониста, который сидел, кутаясь в одеяло. Ничего не сказав, блондин рванул туда с намерением получить желаемое.
Бум. Бум. Бум.
Почему сердце Бьякурана так быстро бьется? Почему он уже не может себя контролировать? Бежит к предмету обожания. "Нет", — мысленно произносит он, — "всего лишь игрушка". Голос разума слаб и тих.
Бум. Бум. Бум.
Предают дрожащие руки, когда он тянется к Рокудо, когда стягивает мешающую материю. Жадно целует его в губы, в шею, в ключицу.
Бум. Бум. Бум.
— Не можешь прожить без меня и двух дней? — насмешливо протянул Мукуро, не подозревая, что... попал в точку. Слова действуют на Бьякурана сильнее ударов. Он отпрянул от иллюзиониста, думая, что он творит. Зависит от кого-то? Сильный Джессо?
— Как думаешь, кто от кого зависит? — томный шепот, который глава Мильфиоре мечтал услышать раньше. Но почему именно эти слова...
Бум. Бум. Бум.
Бьякуран мог бы убить Мукуро за сказанное. Так легко - прекратить чью то жизнь. Он делал это не раз. Но именно сейчас не может. Причинить боль - да. Убить - нет.
Бум. Бум. Бум.
Пришла пора и Джессо вспомнить про гордость и величие. Чтобы Бьякуран проиграл жалкому иллюзионисту? Этого не будет. И он не смеет так разговаривать с главой Мильфиоре. Нужно его наказать. Да. Но вгрызаясь поцелуями, своими ударами, сексом, он докажет обратное - действительно зависит.
Бум. Бум. Бум.
Это отвратительное чувство. Бьякуран готов был вырвать собственное сердце, чтобы не испытывать его. Если бы оно вырвалось через ребра и кожу - это был бы хороший конец всему.
Бум. Бум. Бум.
Не испытывать слабость. Не перед кем. Никогда.
Бум. Бум. Бум.
— Мукуро-кун, ты отправляешься в Вендиче. Прямо сейчас, — слова сказанные с каким то сожалением. В них не было ничего привычного Бьякурану.
***
Он поборол зарождающиеся чувства. Он... победил?
9.09.0. Сиквел. «То, чего не было».
***
Четыре года спустя.
Мелкий дождь бил по крышам домов, вызывая у людей сонливость и нежелание что-либо делать. Многие предпочитали отлеживаться в теплых кроватках, исключением служили лишь редкие прохожие. Один из таких был мужчина в белом плаще. Как ни странно носил он всегда исключительно белое. Именно он был тем, кто хотел изменить этот мир, не первый и не последний, победивший в битве, но проигравший в войне. Про таких говорят «Я хотел сотворить добро, а получилось как всегда – зло.»
Бьякуран.
Джессо огляделся, пытаясь понять куда идти дальше, однако пропустить огромный и давно заброшенный парк развлечений Кокуе Лэнд он не мог. Почти заброшенный. Бьякуран знал, что там есть, как минимум, один житель. Тот, кто до сих пор не признает свою принадлежность к Вонголе и мечтает захватить тело Тсунаеши. А что действительно изменилось за эти годы?
Бьякуран быстро нашел вход, проскальзывая внутрь здания и стряхивая с себя капли влаги. Найти иллюзиониста не составило труда - Мукуро был в комнате с бетонными стенами, в которых не было ничего привлекательного, да и мебель оставляла желать лучшего: пара книжных шкафов, потрепанный красно-желтый диван и кофейный столик. Но и это было объяснимо. Мукуро никогда не нужна была роскошь. В любой момент он мог сорваться с места и больше не вернуться сюда, но благо судьба распорядилась иначе.
Бьякуран молча наблюдал за иллюзионистом, который мирно смотрел в окно на капли, бьющиеся о карниз, и, когда, наконец, повернулся, его лицо исказила гримаса удивления с примесью ненависти. Ведь перед ним, прижавшись к дверному проему, стоял кошмар, который он не смог бы забыть и при всем желании.
— Здравствуй, Мукуро-кун, — протянул Бьякуран. Рокудо уже собрался захлопнуть дверь, врезав ей же по лицу наглого Бьякурана, посмевшего еще и заявится сюда, однако Джессо, предвидя затею Мукуро, проскочил внутрь комнаты, — Ты какой-то не приветливый. Разве так приветствуют старых друзей?
— Ты смеешь называть меня другом? — взгляд Мукуро скользил по различным предметам, представляя какой из них нанесет больший урон Бьякурану при ударе, — Уходи!
— Но я так замерз, — скрывая ухмылку, врал Бьякуран, — Может быть ты сделаешь мне чашечку кофе? После этого я, конечно, уйду...
Мукуро несколько секунд смотрел прямо в глаза Бьякурана, пытаясь понять можно ли ему верить. Опыт подсказывал, что нет, но желание избавится от него было сильнее, потому Рокудо вышел, собираясь приготовить злосчастный кофе.
Бьякуран, не долго думая, сначала двинулся к столику, но не обнаружив там ничего интересного, подошел к книжному шкафу, рассматривая обложки. Одна из книг явно выбивалась из общего ряда, стоя чуть ближе. Джессо вытащил ее, обнаруживая за книгой маленькую красную шкатулку, в которой хранилось то, чего никак не ожидал Бьякуран - золотое кольцо с еле видной гравировкой, почти единственное в своем роде, выполненное на заказ.
Мукуро прервал Джессо своим появлением. Белая маленькая чашка чуть не вывалилась из его рук, когда он увидел что нашел Бьякуран. Щеки залились румянцем, да и сам иллюзионист не знал, что сказать и сделать: то ли выкинуть Джессо из своего дома пинками, забрав предварительно кольцо, то ли попытаться оправдаться.
— О, Мукуро-кун, так ты хранишь его? — Бьякуран неуверенно приближался к, обездвиженному от шока, Рокудо.
— Я хотел... — иллюзионист не знал что ответить, хоть идей в его голове было предостаточно, но почему то ни одна из них не казалась ему подходящей. «... выкинуть его.» - Тогда почему хранил? «... вернуть тебе.» - Зачем? «... получить развод.» - А при чем тут вообще кольцо? Да и свадьба то была липовая.
— Тебе подсказать? — рука Бьякурана мягко легла на талию Мукуро, прижимая к себе, — Может быть, непокорный иллюзионист любит слишком самоуверенного и самовлюбленного бывшего главу Мильфиоре?
— Нет, — точно нет, твердое нет. Единственное, что Рокудо мог сказать с уверенностью. Но и объяснить почему хранит эту вещь не мог.
Мукуро не заметил в какой момент кофе вместе с кружкой оказались на полу, но факт остается фактом. Бьякуран неодобрительно смотрел на белые осколки, не отпуская иллюзиониста.
— А помочь мне согреться тебе все равно придется, — лицо Бьякурана было таким же, как когда он был почти всесильным. Он знал, что сегодня получит, что хочет, не смотря на то, что был лишен практически всех своих сил и колец Маре в придачу. А хотел он явно не кофе...
Губы Бьякурана соприкоснулись с чужими, но такими родными губами. И этот поцелуй был невероятно нежным, таким странным для Джессо, таким непохожим на его обычное поведение. Руки, не торопясь, расстегивали пуговицы на белой рубашке иллюзиониста, несмело, давая Мукуро шанс все прекратить. Хотя, возможно, все это было лишь проверкой, и оттолкни Рокудо блондина, Бьякуран связал бы ему руки и они оба вспомнили бы былые времена. Но иллюзионист ничего не делал, просто стоял, не сопротивляясь, но и не отвечая, даже когда Джессо добрался до джинс, стягивая их.
Бьякуран повалил Мукуро на маленький и не очень удобный диванчик, кроме которого, увы, не было ничего подходящего. Джессо исследовал языком каждый сантиметр тела иллюзиониста, по которому он, наверно, скучал, но никогда в этом не признавался. Ведь еще несколько лет назад, он решил для себя, что не любит Рокудо, что тот всего лишь игрушка. Но сейчас разрушал самообманы. Свои и иллюзиониста.
Пальцы Бьякурана быстро проникли внутрь, выдавая присущее ему нетерпение. И все таки он не изменился. Мукуро что-то прохрипел, разворачивая голову на девяносто градусов, не давая рассмотреть его выражение лица Бьякурану, нависшему над Рокудо.
— Посмотри на меня, — прошептал Джессо, наклоняясь ближе и не прекращая движений пальцами внутри иллюзиониста. Однако Мукуро не последовал указаниям Бьякурана, все таки же смотря куда то в сторону, за что получил несильную пощечину. Он и в правду не капли не изменился.
Бьякуран закончил растягивать Рокудо, который, в общем то, не спешил радоваться, зная что за этим последует. Член Джессо вошел резко и грубо, заставляя иллюзиониста кричать и вырываться, впиваться ногтями в спину Бьякурана, оставляя длинные полосы, которые потом будут болеть и долго заживать. Толчки тоже не были Мукуро приятны. Поначалу. В этот раз ему было важно, чтобы и его партнер получил удовольствие, поэтому он как мог отвлекал Рокудо: проводил влажные дорожки поцелуев на шее, иногда спускаясь к соскам или поднимаясь к искусанным губам; рукой скользил по члену самого Мукуро. Когда Бьякурану удалось задеть простату, иллюзионист и вовсе застонал, несомненно доставляя этим наслаждение Джессо.
Мукуро кончил в руку Бьякурана, который ускорился и через несколько толчков сделал тоже самое, обессилено падая на иллюзиониста, потому что места на диване было катастрофически мало. Мукуро на несколько секунд закрыл глаза, а затем, глубоко вдохнув, заявил:
— Согрелся? Вали отсюда.
— Уверен, что хочешь этого?
Руки Мукуро коснулось что-то теплое. На его палец теперь было надето то самое кольцо, которые много лет хранилось в шкатулке за книгами.
— Не снимай, — приказ Бьякурана. Почему, даже, когда он стал никем, его так сложно ослушаться?
Бьякуран поднялся, освобождая Мукуро от веса своего тела, и привел себя в порядок. Он уходил, зная что вернется, зная что иллюзионист будет его ждать.
— Я не люблю тебя, — небрежно бросает Бьякуран напоследок, хотя его сердце болезненно сжимается.
— Я тебя тоже... не люблю.
Они никогда не признают своих чувств, будут врать и причинять боль себе и друг другу. Но они будут вместе. Черный Мукуро и Белый Бьякуран.
@музыка: Агата Кристи - Грязь
-
-
27.07.2012 в 18:43-
-
27.07.2012 в 19:06-
-
27.07.2012 в 19:07-
-
27.07.2012 в 19:12-
-
27.07.2012 в 19:16-
-
27.07.2012 в 19:19-
-
27.07.2012 в 19:20-
-
27.07.2012 в 19:25-
-
27.07.2012 в 19:30-
-
27.07.2012 в 19:33-
-
27.07.2012 в 19:36-
-
27.07.2012 в 19:40-
-
27.07.2012 в 19:42-
-
27.07.2012 в 19:48-
-
27.07.2012 в 19:51-
-
27.07.2012 в 19:56-
-
27.07.2012 в 19:59-
-
27.07.2012 в 20:02-
-
27.07.2012 в 20:10-
-
28.07.2012 в 20:02-
-
28.07.2012 в 21:15А сюжета нет как такового, это же пвп.