Очепятки фан.
Псевдофилософское нытье о жизни - наше все.
С вами был Ловенкранц. Подписывайтесь, ставьте лайки и оставляйте отзывы.
Оригинальность, бля.
Внимание!
пятница, 27 июля 2012
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10069
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, PWP
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 24 страницы
Кол-во частей: 11
Статус: закончен
Описание:
Грязная, извращенная, жестокая фантазия на тему того, что могло бы быть после того, как Бьякуран победил Мукуро.
Посвящение:
Хуевым комиссарам, блин.
1.
— Ты удивил меня, Мукуро-кун, — Человек в белом улыбался, и, казалось, что его совершенно не волновало лежащее рядом тело синеволосого иллюзиониста, — даже для Вонголы, ты слишком силен. Но все-таки недостаточно, чтобы победить меня.
Бьякуран не использовал свою реальную силу, при этом победив хранителя Тумана, но не убив его. Пожалуй, это был лучший иллюзионист из всех, что когда либо видел глава Мильфиоре. И это зажгло в нем интерес, желание заполучить его.
— И, поверь мне, я сломаю тебя, — голос блондина был тих, но серьезен, что было неожиданно и непривычно для него, хоть тот, к кому обращался Джессо, даже не слышал его.
***
Пробуждение Мукуро было отнюдь не самым приятным: голова раскалывалась, и Туман подозревал, что получил сотрясение, это, не говоря уже, о состоянии его тела, которое болело так, будто в него воткнули сотни тонких иголок. Открывать глаза не хотелось, но Рокудо пересилил себя. Картина, что он увидел, отличалась от той, что он ожидал: иллюзионист был не на том свете и даже не в, уже ненавистной ему тюрьме, Вендиче. Он находился в немаленькой комнате с роскошной обстановкой: стены светло-бежевые с каким-то абстрактным рисунком и несколькими, явно дорогими, картинами. Весь пол застелен персидским ковром, на потолке блистала шикарная люстра, наверное, сотней лампочек. Сам Мукуро лежал на кровати, которую, будто бы, перенесли, как минимум, из XV века, предположительно, романского стиля — массивная, из красного дерева, с бордовым бархатным балдахином и кучей подушек в таких же тонах. В том же стиле пара кресел, в одном из которых, кстати, удобно расположился парень в белом, стояли по углам. Нечто наподобие шкафа у стены, а на противоположной ему стороне — зеркало в позолоченной раме, большое и неуместное. Две двери, на первый взгляд, кажущиеся дубовыми, но Мукуро не сомневался в том, что не все так просто, и они, не меньше, чем титановые. Одна, конечно, вела в коридор или что-то другое, что находилось за пределами комнаты, вторая, по предположениям Тумана, в ванную.
Долго наслаждаться всем великолепием помещения Рокудо не хотел и не имел возможности, потому что Бьякуран, до этого мирно поедающий зефир, заметил, что иллюзионист пришел в сознание, и вальяжной походкой приближался к тому. Мукуро был далеко не глуп и понимал, что, если Джессо его не убил, значит ему от него что-то нужно, либо... он хочет поиграть. Ни тот, ни другой вариант иллюзиониста лично совершенно не привлекал.
— У тебя только один выход — стать моим и беспрекословно подчинятся, — заговорил глава Бьякуран прямо, без предисловий, при этом, как всегда улыбаясь, будто находится в компании друзей и рассказывает шутку, — но прийти к этому ты можешь разными способами: добровольно... или не добровольно.
Понять о чем думает Небо Мильфиоре Мукуро не мог, но в глазах его читался серьезный настрой — он не отступится от своего. Но иллюзионист тоже был не промах. Он не собирался сдаваться Бьякурану и давно решил для себя, что лучше умрет, чем перейдет на его сторону. Тем более мешала гордость. Да, он никогда не отойдет от своих принципов. Усмехнувшись своим мыслям, Мукуро решил «поиграть» в предложенную игру, уже анализируя свои действия и предполагая – Бьякурана. Так просто он не сдастся, но и дать себе скучать точно не даст.
— Иди к черту, — практически выплюнул иллюзионист, показывая все свое презрение. Он чуть приподнялся на локтях, стараясь не причинить себе боли, и осознал, что руки не могут свободно двигаться — прочные металлические наручники сковывали его руки спереди. С какой-то стороны это льстило Мукуро, ведь данный жест означал, что Бьякуран считал его потенциально опасным даже после победы. Туман был хорош не только в иллюзиях, но и в ближнем бою, один из немногих людей, способных противостоять Хибари, хранителю Облака Вонголы.
— Я предполагал, что ты выберешь такой вариант, — притворно жалеющим голосом сказал Бьякуран, опуская руку на голову Рокудо и проводя ею по волосам. Иллюзионист уже хотел бросится прочь с криками «Не трогай меня. Мне даже рядом находится противно!», и, это прекрасно понимал Джессо, именно поэтому, выбрав данный путь покорения непреступного Мукуро, но Небо резко сжал кулак с горстью волос иллюзиониста и притянул ближе к себе, чтобы смотреть тому прямо в глаза, — подумай еще раз, Мукуро-кун, — протянул Джессо.
— Я скорее совершу самоубийство, - язвительные слова и мощный пинок в живот послужили Бьякурану ответом.
— Это можно устроить, — еле сдерживаясь, чтобы не ударить наглого иллюзиониста, прошептал Джессо, — но у меня есть более подходящее для тебя наказание.
Мукуро еще не предполагал, что придумал его мучитель. А Бьякуран собирался заставить пожалеть о сказанном. Он знал, как Мукуро любит игру слов, язвить у него получается мастерски. Но что это даст, когда он беззащитен? Рокудо еще будет молить о пощаде, не иначе.
Язык Бьякурана ворвался в рот иллюзиониста, ожидающего всего, помимо такого. Грубо, страстно, кусая губы Мукуро до крови — это нравилось блондину. И это было противно Туману.
2.Рокудо быстро пришел в себя и начал сопротивляться — отталкивал Бьякурана, навалившегося на него со странным «наказанием». Ему удалось избавится от него скорее по желанию самого Джессо, который резко отпрянул и наблюдал за недовольным и немного ошалелым лицом Тумана, вытирающего губы, словно хочет их оторвать, и показывающим этим жестом глубочайшее отвращение к Бьякурану.
— Да ты больной на всю голову, — оправившись от шока, начал Мукуро, внутри все вопило от складывающей ситуации, но внешне иллюзионист оставался относительно спокойным, пытаясь не показывать ничего лишнего…Все таки актером он был превосходным. Но он совершенно не задумывался о том, где и в чьих руках находится.
— Тебе придется платить за каждое не понравившееся мне слово, Мукуро-кун, — сладко протянул Бьякуран, наслаждаясь ситуацией и обдумывая что же еще сотворить с хранителем Тумана.
Джессо был мастером не только физического, но и психологического насилия, что абсолютно не сочеталось с его приятной внешностью и добродушной улыбкой, не сползающей с лица. К тому же, ему нравилось смотреть, как его подчиненные расправлялись с врагами, видеть их искаженные болью и страхом лица. Бьякуран редко дрался сам, потому что не было соперника равного по силе. А теперь у него есть отличное развлечение.
Бьякуран потянулся с намерением вновь ощутить вкус губ Мукуро, и, конечно, его встретил лишь отпор Тумана, слабый, потому что тот еще не оправился после поражения в битве. Джессо не собирался больше терпеть и наотмашь ударил иллюзиониста. Видимо слишком сильно. Рокудо упал, ударяясь головой об пол, но тут же вскочил, потирая ушибленное место, проверяя все ли в порядке. Это было не так уж просто, учитывая что руки до сих пор были скованы. На ладони иллюзиониста была кровь. Он вновь коснулся затылка и ощутил теплую жидкость, что медленно стекала по голове.
Равнодушно наблюдавший за этим Бьякуран был поражен видом Тумана. Слабый, ошарашенный, весь в крови — все это жутко заводило Небо Мильфиоре. Не задумываясь, Бьякуран притянул к себе Мукуро и начал страстно целовать. Медленно его губы сползли к шее и оставляли отметины там. Однако это занятие быстро наскучило Джессо и он начал еще менее приятное для иллюзиониста действо — стягивание одежды. На Рокудо ее было и так немного, поэтому времени ушло мало, а вот блондину надо было избавится от своего белоснежного костюма.
— Нет, — все же не сдержался Мукуро, с его уст сорвался тихий полустон полувздох, вот только Бьякурана это не волнует. Он всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет обладать столь привлекательным телом синеволосого иллюзиониста.
Туман понимал, но ненавидел себя за то, как реагирует на прикосновения Бьякурана его тело, конечно, ведь насилие, всегда производиться не над телом, а именно над душой, а точнее над психикой. Потому, как тело всегда получает удовольствие от любой ласки, что сейчас и происходит с Туманом Вонголы.
Когда язык Бьякурана касается его губ и шеи, когда руки блуждают по его телу, то ли нарочно, то ли случайно, задевая очень чувствительные точки, когда его дыхание обдавало кожу, ему было противно, и это естественно, но каждый раз по телу проходилась дрожь, будто электрический импульс пускали по венам и... это было приятно? Такой диссонанс чувств сейчас испытывал Мукуро.
Бьякуран перевернул иллюзиониста к себе спиной и прижал к кровати. Медленно провел пальцами по линии позвоночника, спускаясь к бедрам. Резкая боль оповестила иллюзиониста о том, что пальцы Джессо находились внутри него - войти в Рокудо без подготовки он не решался. Мукуро сжимал зубами подушку, глотая крики, которые, по его мнению, могли бы доставить Бьякурану удовольствие.
— Расслабься, Мукуро-кун,— пальцы сменились на нечто большее, причиняя, мягко говоря, дискомфорт иллюзионисту. Несколько резких толчков и Рокудо уже не мог молчать, потому что теперь была не только боль, но и просачивающееся наслаждение, пускай не сравнимое с болью, но явно ощутимое и нарастающее, с каждым новым толчком. Бьякуран, заметив это, замедлился и томно прошептал, — что ты чувствуешь?
По пристальному взгляду Джессо Мукуро определил, что это был не риторический вопрос и он ждет ответа. Понимая, что не самое лучшее время ехидничать, ведь он не в лучшем положении, он выразил свои настоящие мысли так, что Бьякуран не смог их понять:
— Taedium vitae*, — фраза, которая засела в памяти еще с детства. К радости иллюзиониста, Бьякуран решил, что это плохой момент для выяснения значения фразы, мысленно пообещав себе разобраться в этом позже. Он сконцентрировал внимание на выгибающимся под ним Мукуро. Тот боролся с ощущениями, пытаясь доказать и Джессо, и себе, что все происходящее вызывает у него не больше, чем презрение, что это всего-лишь реакция организма, а Бьякурана это раздражало. Толчки стали грубее и сильнее. Новая волна боли поглотила иллюзиониста.
Дальнейшее Рокудо помнил плохо: он то задыхался от удовольствия, то от агонии. Белел и краснел от нескромных взглядов Бьякурана. Когда Джессо, наконец, удовлетворился, Мукуро успел только облегченно вздохнуть и провалился в сон.
***
Бьякуран не получал такого наслаждения даже от убийств. Видеть муки Мукуро - лучшее представление, а стоны, которые должны были резать слух, казались музыкой. Хотя его немного беспокоило состояние "игрушки": иллюзионист был частично в крови, вытекающей из головы и укусов, которые умудрился сделать сам Джессо. Спящее, утомленное лицо не выражало никакой антипатии и потому нравилось главе Мильфиоре. Но было ясно, что как только иллюзионист очнется, все начнется сначала - неприязнь, отвращение, отрицание. Только и произошедшее было началом тех пыток, что замыслил Бьякуран...
Taedium vitae - лат. Отвращение к жизни.
3.Абсолютная темнота. Конечно, не помни Мукуро о том, что с ним произошло, можно было бы предположить, что сейчас ночь, однако на самом деле все объяснялось не менее просто — в комнате, где он находился, окна отсутствовали, а, следовательно, стоило выключить свет, и уже нельзя было различить силуэты. Иллюзионист с тихим стоном поднялся, ощущая растекающуюся боль во всем теле и еле удерживая равновесие, на ощупь двигался в пространстве в поисках выключателя или чего-то подобного. И малый замысел Мукуро удался — довольно быстро между двух дубовых дверей он обнаружил два незаметных выключателя, нажал на оба. Свет резко вспыхнул на несколько секунд ослепляя синеволосого.
Парень попытался открыть левую дверь, но ему не удалось даже повернуть ручку. Было бы глупо со стороны Бьякурана оставлять дверь открытой, даже учитывая предполагаемое количество охраны, верно? Ведь Рокудо — это вам не какой-то третьесортный иллюзионист.
Вторая дверь, что была на пару метров правее, открылась мгновенно: интуиция не обманула Мукуро, это действительно была ванная комната. Правда, скромная, если учитывать всю роскошь того места, где он находился. Все банально: сама ванная, служившая еще и душем, унитаз, раковина и небольшое овальное зеркало в резной раме, несколько развешанных полотенец. Все это, видимо, ни разу не использовалось, потому что сверкало чистотой, которой нельзя добиться даже уборкой и стиркой. Мукуро ужаснулся своему виду: спутанные волосы, больше напоминавшие воронье гнездо, синяки от пальцев Джессо и засосы-укусы на шее от него же, кровоподтеки в некоторых местах.
Единственное, что радовало Рокудо — в таком состоянии его захотел бы только некрофил, ну или извращенец на крайний случай, а потому был уверен, что Бьякуран в ближайшее время к нему не притронется.
Тишину разорвал звук льющейся воды, которую пустил иллюзионист, смывая следы былой ночи. В ванне так же нашлась расческа, которой он не преминул воспользоваться.
***
Глава Мильфиоре стоял у открытого настежь окна, откуда врывались порывы прохладного ветра. Он был поглощен свои мыслями, которые путались между собой, что было необычно. Многие из них были о новой Игрушке, то есть Мукуро. Новые коварные планы и изощренные пытки для желанного иллюзиониста.
Бьякуран прервал свои размышления, сев за просторный стол и раскрыв ноутбук. Несколько прикосновений пальцев к клавиатуре — список того, что хотел Джессо был отправлен Шоичи, в конце написано «Срочно», значит, к вечеру все необходимое будет у него. В списке было несколько ничем не примечательных вещей, но были необычные пункты. Бьякурану сразу представилось лицо Шо-тяна, наверняка, залившегося румянцем, покупающего их, вызывая смешок.
И действительно два огромных бумажных пакета оказались у Бьякурана уже через пару часов. Довольный собой Джессо отправился к своему пленнику.
***
Бьякуран тихо открыл дверь, ожидая, что Мукуро еще без сознания, немого удивился, увидев, что не только горит свет, но и нет иллюзиониста. Однако его напрасное волнение успокоил шум воды. Джессо не думал, что Туман сможет хотя бы подняться с кровати, но он снова удивлял. Бьякуран бесшумно проскользнул в открытую ванную, где Мукуро стоял к нему спиной, расчесывая волосы, да еще и оставшийся после прошлой ночи без одежды. Джессо на мгновенье залюбовался открывшейся картиной, а затем обхватил Мукуро руками, прижимаясь к спине, предполагая, как же взбесится иллюзионист. Однако реакции не последовало, будто бы ничего и не происходило.
— Как спалось? — откровенно издеваясь, спросил Бьякуран.
Мукуро понадобилась вся его воля, чтобы не ударить наглеца и не послать его к чертям. Все-таки он хотел отсюда выбраться. И сделать это живым. А, зная, что мог сделать Бьякуран с беззащитным иллюзионистом...
— Хочешь есть? - так и не дождавшись ответа на первый вопрос, вновь обратился к синеволосому Джессо. — Я принес тебе зефир.
На лице Бьякурана заиграла ехидная улыбка. Развернув к себе Мукуро, избегающего прямых взглядов, он засунул в приоткрытый рот сладость. Рокудо не спешил ее глотать, и потому Джессо пришлось ему «помочь», припадая к губам иллюзиониста и проталкивая свой язык к нему в рот. В голову главы Мильфиоре пришла новая, по его мнению, гениальная идея.
— Мукуро-кун, ты не хочешь взять в рот кое-что другое? — У иллюзиониста дернулся правый глаз, он надеялся, что это все шутка или даже просто страшный сон. Но удача явно была не на стороне Рокудо.
— Ни за что на свете, — зашипел Мукуро, на что получил несильный удар.
— А у тебя нет выбора, — почти пропел Бьякуран, освобождаясь от одежды и наслаждаясь эмоциями на лице Мукуро. Он наклонился совсем близко к лицу иллюзиониста и прошептал, — Тебе стоит постараться. Не делай то, что мне не понравится, иначе мне придется тебя наказать.
Рокудо закрыл глаза и глубоко вдохнул, готовясь к настоящему аду. Руки Джессо мягко легли на плечи, опуская Мукуро на колени так, чтобы его лицо оказалось на нужном уровне. Иллюзионист брезгливо приоткрыл рот, наблюдая за уже возбужденным членом Бьякурана. Едва-едва коснулся его языком, проводя линию снизу вверх, затем еще и еще и, наконец, вбирая его в рот, начал посасывать. Руки Джессо перекочевали на голову иллюзиониста, цепляясь за его волосы и задавая нужный ритм, отчего Мукуро пробивало на тошноту. Терпение лопнуло и Рокудо, как бы невзначай задел член своими зубами и резко отстранился, откашливаясь и отплевываясь.
— Я предупреждал, — елейным голосом начал Бьякуран. Могло показаться, что он спокоен, но лишь по интонации, на самом деле Джессо был взбешен. Он пулей вылетел из комнаты, оставляя Мукуро в недоумении одного, но так же быстро вернулся... и не с пустыми руками. Конечно, он мог бы причинить иллюзионисту нестерпимую физическую боль, но выбрал иной метод — уничтожить его психологически, растоптать его гордость и сделать зависимым от себя и от своих действий...
Рокудо без предупреждения был повален на пол и перевернут на живот. А в его анальное отверстие проник шарик. Затем еще несколько. Мукуро насчитал пять. И все это время Бьякуран прижимал его к полу за лопатки, не оставляя попыток на сопротивление.
— Ты не оставляешь мне другого выбора, — Бьякуран снова поменял позу Мукуро, теперь усадив его спиной к стене и удерживая его руки поверх головы, а в другой было что-то, напоминающее пульт, только маленький. Длинный палец коснулся кнопки, и шарики завибрировали. Рокудо тут же начал извиваться от накатывающего возбуждения. По лицу Мукуро скатилась капля пота, а лицо раскраснелось. Бьякуран ухмылялся, — Попроси меня...
Естественно, иллюзионист понял о чем говорит Джессо. Но он продолжал терпеть, хватая воздух ртом и пытаясь избавится от не приносящей удовлетворения штуковины, но бесполезно, Бьякуран не давал ему кончить. Он затуманенными глазами смотрел на мучителя, шепотом произнося:
— Сделай... это...
— Что «Это»? — Бьякурану, в отличие от иллюзиониста, было весело.
— Возьми меня, — сам не веря в то, что говорит это, произнес Рокудо.
— Хороший мальчик, — вибрация прекратилась и запястья больше не удерживались, а Мукуро в бессознательном состоянии развернулся спиной к Бьякурану, руками упираясь в стену. Джессо не мог налюбоваться своей работой. Он сделал Великого Рокудо Мукуро таким послушным. Шарики покинули тело иллюзиониста, а на замену им пришел член Бьякурана.
***
— Было бы хорошо, если бы я мог быть с тобой помягче, — себе под нос прошептал Бьякуран, поднимая Мукуро и неся на кровать, — Почему ты не хочешь просто подчиниться?
4.1
Взглянув на лицо Мукуро, любой, наверно, подумал бы, что он спит, и только Бьякуран знал, что это не так. Ведь Джессо всегда замечал и запоминал мельчайшие детали. Он помнил прошлую ночь, когда беззаботное мирное лицо иллюзиониста резко отличается от того выражения, которое оно имело сейчас: сосредоточенное, пропитанное фальшью с подрагивающими веками и бегающими зрачками.
Бьякуран решил сыграть в предложенную «игру». Рука мягко легла на щеку Рокудо, проводя линию до шеи, не то щекоча, не то гладя. Реакции не последовало. Мильфиоре продолжил, теперь спускаясь на грудь, обводя соски, а потом пупок. Все это смиренно терпел Мукуро, притворяясь спящим. Но, когда рука двинулась ниже, он не выдержал и перехватил запястье Бьякурана, резко открывая глаза.
— Обманывать не хорошо, Мукуро-кун, — наигранно обвиняющим голосом начал Джессо, садясь на кровать рядом с Рокудо, — Ты еще не передумал? Не хочешь присоединиться ко мне... и стать моим?
Не свойственные Бьякурану нотки надежды различались в словах. Раньше он всегда получал все, как только хотел этого, а строптивый иллюзионист никак не хотел подчиняться, вызывая... уважение? Или же нечто большее? Чувство, не знакомое Джессо, которое он не мог описать. Ему хотелось не только тело Мукуро, но и его душу и что самое главное, ему хотелось чтобы иллюзионист сам этого захотел, чтобы признал и свое влечение к боссу Мильфиоре.
— Ни. За. Что, — отчеканивая каждое слово, ответил синеволосый, стараясь держаться подальше от блондина даже не из-за страха, а из-за простого отвращения. Он не понимал, как можно творить подобное.
— Что ж, видимо придется подождать еще, — явно разочарованно протянул Бьякуран, — Тогда может сыграешь со мной в игру?
— Нет, — ни минуты колебаний.
— Тогда снова займемся сексом...
Несколько мгновений мыслительных процессов в голове иллюзиониста и воздух разрезал нервный выкрик:
— Я согласен на игру!
Бьякуран ехидно улыбнулся, осознавая свою победу. И эта победа на данный момент была для него даже важнее, чем победа над Вонголой. Понимая это, Джессо злился на себя. Он не должен зависеть от Мукуро.
— Знаешь как играть в «Правда или действие»? — у Бьякурана уже появился план. Получив отрицательный кивок, он продолжил, — Я задаю вопрос «правда или действие?». Ты выбираешь одно из них. Если правду, то я задаю вопрос и ты должен честно на него ответить, а нет — выполнишь, что скажу. Так же и наоборот. Я начинаю.
Мукуро понимал, что ничем хорошим это не закончится. Бьякуран не делает ничего просто так. Но пока не понимал ради чего это, ведь он и так может сделать с ним все, что пожелает.
— Правда или дело?
— Правда, — решил иллюзионист. Так будет безопаснее. Тем более что такого может спросить Бьякуран?
Несколько секунд напряженного молчания.
— Тебе понравилось, как я целуюсь? — задал вопрос Джессо.
Иллюзионист усмехнулся сам себе, припоминая, когда они целовались. В голову лезли более извращенные мысли. Но такое и в правду было: в первый день, как только он очнулся. Мукуро слабо помнил то, что испытывал в тот момент, но даже будь это не так, ответ бы не изменился:
— То же самое, что целоваться с грязью, - с язвительной улыбкой на лице бросил Рокудо.
Бьякуран ожидал подобного, хоть и надеялся, что иллюзионист ответит честно. Скрывая истинные эмоции, он улыбнулся хмурому Туману:
— Придется тебе выполнить мое желание, Мукуро-кун...
4.2— Ты любишь косплей, Мукуро-кун? — голос Бьякурана был приторно сладким.
Пусть Рокудо проиграл, но он не собирался выполнять желаний Бьякурана. Он изначально был против игры, но теперь было поздно.
— Что ты предпочитаешь: форму горничной, медсестры или, может быть, школьную форму? — на самом деле, мнением Мукуро никто не интересовался и Джессо скорее решал что нравится больше ему самому, — Тебе пойдет юбка.
— Я не буду участвовать в ролевых играх, — отрезал иллюзионист, зарываясь в одеяло. С одеждой он распрощался по прибытии в это место. Он мог понять секс, но переодеваться в девушку? Неужели его мужское эго еще не полностью было растоптано?
Нет уж, увольте.
— Ты не хочешь соблюдать правила игры? — глаза Бьякурана сверкнули яростью.
Его Игрушка не должна ему отказывать. Он считал такое поведение не правильным. Гнев увеличивался у главы Мильфиоре, с каждой секундой поглощая его самоконтроль и он из последних сил сдерживался. Но наглое лицо иллюзиониста стало последней каплей. Точные удары посыпались на тело провинившегося Мукуро, пытающегося отвечать, но не способного. Слишком слаб. Туман на секунду отключился, но снова был возвращен в реальность резкой болью. Эта боль даже нравилась ему в каком-то смысле. Нет, он не был мазохистом, но, по крайней мере, это не было так унизительно, как стонать и выгибаться под ухмыляющимся Бьякураном.
Джессо что-то говорил, но слова расплывались, словно дым, только мешали думать и не доходили до сознания. Он то был серьезен, то улыбался в своей манере. Бьякуран чуть прищурился, пытаясь понять все ли в порядке с Мукуро. Наверно, это было глупо в данной ситуации. Решив, в итоге, что не такой уж хилый иллюзионист, чтобы умереть от пары ударов, он наклонился и, схватив парня за волосы, притянул к себе. Слизнул тонкую струйку крови, стекающую из уголка рта и произнес напоследок:
— Я вернусь и ты сделаешь то, что я скажу... — последний ядовитый взгляд и он, отшвырнув иллюзиониста, удалился из комнаты.
Мукуро судорожно вздохнул, собирая силы в кулак и размазывая кровь по лицу неловкими движениями. Он ощущал себя бессильным и, что самое противное, беззащитным, подчиняясь боссу Мильфиоре...
***
Бьякуран неспешно шел по хорошо освещенному коридору. Он снова не сдержался. Снова покалечил свою Игрушку. Снова нанес рану. Но не сломал. Получится ли это у него?
Джессо отогнал от себя мрачные мысли и начал подумывать о том, во что нарядить Мукуро. Ни один из предложенных вариантов не привлекал его в действительности, но так хотелось увидеть Рокудо в виде девушки, дробя его гордость вдребезги. Бьякуран желал чего-то белого. Одеваться в любимый цвет самому ему было мало. К тому же яркая алая кровь будет так прекрасно смотреться на белом...
Новое озарение посетило воспаленную голову Джессо, который, как фанатик, решил не откладывать задумку в далекий ящик, а заняться ей прямо сейчас. Только такую покупку он не мог доверить Ирие.
5.Бьякуран стоял у витрины, разглядывая одеяния и раздумывая какое из них пойдет Мукуро больше. Все вещи, что были не белого цвета, он отмел в сторону сразу же и теперь выбирал из оставшихся, которых, к слову, было не мало. Наконец, подобрав подходящее, он оставил на кассе довольно-таки большую сумму денег и отправился в следующий отдел. Он, благо, был совсем близко. Разобравшись с покупками и там, Бьякуран с счастливым лицом поехал домой.
***
Мукуро вновь пришлось ползти в ванну, где он отмывал кровь, покрывавшую его кожу. Он заметил, что синяков стало больше, и они явно не украшали. Собравшись с духом, Рокудо вернулся в комнату и завалился на кровать, проваливаясь в желанное забытье. Но оно, как показалось, иллюзионисту длилось всего пару минут. Ненавистный голос спешил разочаровать:
— Ты спишь уже вторые сутки. С тобой все в порядке? — как заботливо, учитывая то, где и в каких условиях находился Мукуро. На этот раз в руках Бьякурана находился всего один небольшой пакетик, из которого он почти тут же достал плитку шоколада и положил на прикроватный столик, и черный чехол, скрывающий собой явно роскошное одеяние, — Я пришел сдержать свое обещание.
В его глазах была искорка желания и он не хотел ждать. Что-то внутри заставляло нестись вечно неприступному Мукуро и мучить его, упиваясь властью и силой. Вынуждать стонать и хрипеть против воли, доставляя удовольствие и себе и ему.
Черная ткань была убрана, и Рокудо увидел что скрывалось под ней. Лучше бы не видел. Никогда. Это было белое платье. Свадебное платье! Белый лиф, рассчитанный на самую маленькую грудь, расшитый бисером, короткие рукава, прикрывавшие, разве что, плечи, и пышная юбка, которая волочится по полу, если надеть ее, состоящая из нескольких десятков слоев ткани. Любая девушка мечтает о таком с детства. Жаль, но Мукуро не леди. А Бьякуран далеко не принц на белом коне.
Иллюзионист был грубо притянут руками Джессо, начавшим одевать синеволосого в платье. Попытки на сопротивление были пересечены, естественно, и Мукуро оставалось лишь наблюдать. Бьякуран натягивал корсет, застегивал молнии, поправлял ткань, пытаясь сделать все идеально. Но погрешности как были, так и оставались, в основном из-за того, что у Рокудо не было груди в принципе, и ткань на том месте топорщилась, напоминая об истинном поле иллюзиониста.
— Ты просто прелесть, — пропел Бьякуран, любуясь своей работой. Чуть касаясь губами шеи Мукуро, Джессо провел линию языком, вдыхая запах, а затем зарываясь в волосах. Но потом, к удивлению, отстранился, под холодным настороженным взглядом. Из недр своей формы Мильфиоре достал красную бархатную коробочку, в которой - Мукуро ужаснулся - были кольца, — Ты станешь моей женой.
Интонация была, без сомнений, утвердительная. Это был не вопрос, а факт, с которым придется смириться. Но он никогда этого не сделает.
— Можешь засунуть их в задницу, — необдуманные спонтанные слова вырываются из уст иллюзиониста.
— Твое желание - закон, — мягко шепчет Бьякуран, ухмыляясь, — Ты можешь надеть его или я действительно сделаю то, что ты сказал.
Выбор не простой. Рокудо винил себя за то, что подал блондину идею, не подумав брякнув очередную колкость. Он пожалел об этом в тысячный раз, поглядывая на теряющего терпение Бьякурана и скрепя сердце одел одно из колец на свой палец. Лицо Джессо преобразилось всевозможными эмоциями.
— Дело за медовым месяцем, — чуть ли не мурлыкал Бьякуран, обнимая за талию Мукуро, излучающего темную ауру.
Не одно, так другое - все сводилось к сексу. Язык Джессо уже ласкал губы иллюзиониста, иногда прикусывая. А руки, забираясь под пышную юбку поглаживают, член. Мукуро, как ни старался, не мог сдерживаться и стонал блондину в рот от получаемых ласк.
Бьякуран повалил иллюзиониста на уже привычную кровать. Он не спешил снимать одежду. Этим, пожалуй, ему и нравилась юбка: даже снимать не нужно, чуть поднял и готово. Одна рука Джессо переключилась на бедра, поглаживая, а потом и вовсе проникла в отверстие Рокудо. Несколько минут растягиваний и пальцы исчезли, но Мильфиоре не торопился. Он уселся спиной к спинке кровати, притягивая к себе новоявленную "жену".
— В этот раз я предоставляю все тебе, — тихо выдохнул блондин. Мукуро не понял значения слов, пока Бьякуран не приподнял его за бедра и, не без силы, усадил на свой член. Рокудо закричал от нахлынувшей боли, и Джессо дал ему немного времени привыкнуть, затем вынуждая двигаться. Иллюзионист задыхался и боролся, даже когда к боли примешалось и удовольствие, образовывая экстримальный коктейль чувств, сводящий с ума и не дающий контролировать собственное, заставляя подниматься и опускаться, пока оба не получат желаемое наслаждение и разрядку.
Мукуро кончил первый, портя белое платье спермой, за ним Бьякуран, напоследок собственнически целуя иллюзиониста.
6.Мукуро подумал было, что все закончилось, но Бьякуран, видимо, был не до конца удовлетворен, так как опрокинул иллюзиониста на спину, меняя позу. Языком мягко прошелся по шее, кое-где прикусывая и оставляя отметины. После «брачной ночи» Рокудо расслабился и его мало волновало то, чем занимается Джессо. Он лишь стыдливо отвернул голову, упорно смотря в стену, и ждал пока блондин насытится, время от времени брезгливо потирая рукой те места, где осталась липкая слюна. Джессо искоса поглядывал на любовника, пытаясь понять его чувства. Равнодушие раздражало.
Бешенство кипело в Бьякуране, заставляя совершать необдуманные действия и поступки. Это одно из его отрицательных качеств. Ярость завладевала Джессо, и он не мог остановится, часто даже убивая. Это не сравнимо с обычным поведением: когда лицо озаряет добрая улыбка, а руки прижимают человека к стенке, в попытке лишить жизни, спокойный голос что-то объясняет или рассказывает, словно шутку. В эти моменты он холоден, контролирует себя на сто процентов. Это его сила - Власть.
Разозленный Бьякуран отвлекся от своего, не приносящего плодов занятия, сталкивая иллюзиониста на пушистый ворс ковра. Непонимающий Мукуро явно нервничал, предчувствуя неладное. Мильфиоре хладнокровно схватил Рокудо за, видимо сильно полюбившиеся, волосы и потащил к зеркалу, которое удобно расположилось на одной из стен и было достаточно большим для плана Бьякурана.
Мукуро было больно. Уже не в первый раз ненавистный блондин хватал его за роскошную шевелюру. В его голове даже появились мысли - а не отстричь ли их вообще? Но Рокудо решил, что слишком много чести для такого, как Бьякуран. Быть может у иллюзиониста он даже вызывал бы жалость, но ее перекрывало омерзение. Он может получить тело, но не душу.
Тем временем, Бьякуран уже усадил страдальца напротив зеркала и начал активные ласки. Обхватив сзади руками, целовал в шею, обводил пальцами соски, играя. Платье давно сползло, повиснув где-то, в районе бедер. Мукуро снова смущенно смотрел не туда, куда хотелось бы Джессо - в пол. Сильные руки схватили иллюзиониста за подбородок, направляя, заставляя смотреть на отражение. Затем двигаясь ниже, по позвоночнику, и проникая под юбку, снова играя.
Рокудо не нравилось то, что он видел. Раскрасневшийся, с тонкой пленкой во взгляде, что был совершенно расфокусирован, в глазах так и плескались огоньки страсти и удовольствия, что получало сейчас его тело, хотя если приглядеться по лучше, то можно было заметить отблеск сопротивление его разума, что шло в разрез желанию тела. Совершенно возбужденный и не крепко стоящий на ногах, удерживаемый только руками Джессо - сейчас иллюзионист мог бы соблазнить и святого. Но до сих пор сопротивляющийся, не отвечающий Бьякурану.
Сказать, что Бьякуран был неприятно удивлен, значит ничего не сказать. Он надеялся на бурную реакцию, ведь это должно быть такое унижение - видеть себя, когда другой парень практически насилует твое тело. Но Мукуро все терпел и смотрел прямо ему в глаза, пускай и подернутыми пеленой, но во взгляде все еще виднелась твердость и намерия продолжать игру.
Джессо в очередном порыве ярости - они стали случаться гораздо чаще, с тех пор, как блондин начал проводить время с непокорным пленником, - поставил иллюзиониста на колени, а затем и вовсе нагнул в известную всем позу. Быстрыми движениями разорвал платье, раскидывая куски ткани по полу и вошел. Резкими и грубыми толчками он вынуждал Рокудо кричать от боли. Из глаз потекли непроизвольные соленые капли.
— Что такое, Мукуро-кун? — нарочито озабоченно прошептал Бьякуран наклоняясь ниже, но не прекращая движений, надеясь на мольбы о пощаде.
— Я так ненавижу тебя... что режет глаза, — новое объяснение. Иллюзионист не скажет правду.
— Тебе так нравится боль? — все пытался поддеть Бьякуран.
Рокудо ответил что-то нечленораздельное срывающимся голосом. А по его ногам стекала бордовая жидкость. Бьякуран сдержал слово - белое платье действительно было окрашено кровью, хоть и частично.
7.1
Несмотря ни на что, Мукуро не отключился, мысленно вызывая уважение у Бьякурана. Он все продолжал поглядывать на мучителя, кусая от боли все, что попадалось, и выражая антипатию всем своим видом. А Джессо терзал тело иллюзиониста, которое, как могло показаться, принадлежало человеку, испытывающему на себе средневековые пытки. Бьякуран, кончая, закусил чужую губу, вызывая негромкий стон, отдаленно напоминающий крик. Бьякуран был удовлетворен физически, но не морально. Он просто не мог промолчать в такой момент:
— Не притворяйся, что я больно кусаюсь, Мукуро-кун, — прошептал блондин, на что Рокудо лишь снисходительно вздохнул, не в силах ответить что-либо еще и уже ненавидя так часто произносимое «Мукуро-кун» слащавым голосом. Ненавидел свое имя только за то, что его произносит Бьякуран.
Джессо, не торопясь, поднялся, оглядывая содеянное. Не часто он был так счастлив. Действительно последние несколько дней его жизни были очень веселыми. Этот Мукуро: привлекательный, удовлетворяющий, зависящий от самого Бьякурана... Или нет? В последнем пункте он сомневался и сильно. Иллюзионист отказывался от всего и ничего не просил, позволяя пользоваться собой за неимением выбора. А Бьякуран всегда мчался на всех парах к синеволосому, едва закончив с делами. Неужто это Джессо зависит от Мукуро? Такие мысли злили и портили настроение. Улыбка сползла с лица, которое отражало задумчивость.
Мукуро не решался подниматься, пока Бьякуран не уйдет, так он обычно делал: насмешки, секс, насмешки, а потом уходил. Но сегодня он изменил своим привычкам и задумчиво стоял над истекающим кровью иллюзионистом. Лежать на полу вечно Рокудо не мог и поэтому все таки предпринял попытку подняться. Ситуация оказалась хуже, чем он предполагал, хуже, чем было раньше. Джессо и вправду порвал иллюзиониста. Странный звук вырвался из уст Мукуро, привлекая внимание.
Джессо, оторванный от своих мыслей, поднял иллюзиониста и перекинул через плечо, не смотря на его сопротивление. Размеренным шагом добрался до двери, неся, как тряпичную куклу, Мукуро, и оставил его там, предварительно включив воду. Бьякуран вернулся в комнату, собрал разбросанную одежду, напяливая ее на себя. Платье с усмешкой «забыл», решив, что оно вызовет неприятные эмоции у обожаемого иллюзиониста.
Он не вернется сюда в ближайшие три дня. Он докажет, что Мукуро не представляет для него никакой ценности, он лишь игрушка, не более. Он никто. Нет, даже не так. Он ничто. Раздражение Бьякурана нарастало. Привязанность - это отвратительно. Привязанность к врагу - тем более. Но Рокудо не выходил из головы, а Бьякуран пытался понять, что чувствует: влечение, страсть, слабость, уже упоминаемую привязанность, тяготение, омерзение... любовь? Что? Ничего и все сразу. То, что он никогда не поймет и то, о чем никому не расскажет. То, в чем не может разобраться и то, что не сможет забыть. То, что ненавидит и то, в чем нуждается. То, от чего нужно избавится и то, без чего он не может жить.
7.2Минуты, проведенные здесь, кажутся вечными. Каждая из них наполнена болью, мукой и страданьем. И только одно спасало от всего, лишь сон дает желанные моменты забытья происходящего. Сны для иллюзионистов - это своя особая реальность. Ведь где еще можно воплотить невозможное, забыть о существующих законов и увидеть, то что хотелось или, может, не хотелось? Мукуро, как и любой иллюзионист, мог контролировать свои сны. Он мог придавать им различные «формы» и самостоятельно выбирать сюжеты, мог быть центром этого мира, а мог только его крупицей. Но они исчезли по прибытии сюда. И не редко Рокудо задумывался - почему так произошло?
***
Вода, наполняющая ванну, казалась Мукуро обжигающе холодной. Да именно так. Он уже не мог понять, что испытывает и ощущает. Это состояние граничило с безумием. Но нет, он не сойдет с ума, и рассудок останется чист. Потому что у него есть цель - победить. И находясь в заточении, Рокудо не сломлен. Как и в первый день - не подчиняется.
Бледная от недостатка света рука с неимоверным усилием дотянулась до крана, крутанув его и, тем самым, выключая воду. Иллюзионист почти выползает из ванны, опираясь на белые бортики и сжимая их до побелевших костяшек пальцев. Хромая, он добрался до комнаты и был обрадован тем, что Бьякурана уже нет, а значит есть время на восстановление собственных сил.
Тяжелые капли падали на кровать с намокших кончиков синих волос, которые вскоре рассыпались по подушке. Несмотря на то, что иллюзионист пытался быть спокойным, тело все равно била мелкая, неудержимая дрожь.
Почему Мукуро не удавалось ее унять? Он не боялся ни смерти, ни Бьякурана. Тогда почему же у него была такая реакция? Рокудо не мог разобраться в себе, но был уверен в одном - он ненавидит Джессо со всеми его извращениями. Иллюзиониста воротило от прикосновений и близости, от взгляда и дыхания. Он не выносил, когда чужой язык забирался к нему в рот, хозяйничая там. Бесил приторно-сладкий голос, такой лживый и лицемерный. Что уж говорить о наглом, неприличном поведении.
У многих людей есть кумиры. Они стремятся стать похожими на своих героев внешне и духовно. А вот у Мукуро был «антикумир» - такой человек, которому хотелось бы быть противоположностью. Если Бьякуран был «белым», то Рокудо «черным».
Измученный взгляд иллюзиониста, который не мог заснуть, упал на шоколад, лежавший совсем близко. Тонкие пальцы притянули его ближе, дабы получше рассмотреть. Обычный молочный, без орехов или каких либо других добавок. Мукуро любил шоколад, но боролся с соблазном съесть его. Нельзя принимать подарки от врагов. Нельзя показывать свои слабости. Нельзя даже намекать на них, потому что Джессо был далеко не дураком и Мукуро признавал это, а следовательно, опасался. Анализировал каждое свое действие или слово, что бы показать, что перед Бьякураном идеальный противник, которого невозможно сломать или же сломить.
Мукуро был уверен, что Джессо хоть и был опытным мафиози и хорошим стратегом, но разбираться в человеческих душах он не умел, он не знал к ним подход. Бьякуран был истинным Шутом, который уверен, что сможет все одной силой и властью. Но именно в этом и была его ошибка. Душа человека – это то, что не поддается логике, которой руководствуется Джессо, потому он не сможет его сломить, так как душа иллюзиониста – это, то что невозможно понять даже ее носителю. Что уже говорить о каком-то постороннем человеке, что намерен добиться всего силой…
Урчание в животе напомнило иллюзионисту, что он не ел... сколько? Три дня? Четыре? Он сам припомнить не мог. Поборов самого себя, Рокудо все таки открыл шуршащую упаковку и положил кусочек лакомства в рот.
8.
Бьякуран сидел в кресле своего кабинета. Он выглядел так же, как и всегда, для многих. Лишь некоторые заметили, что, когда Джессо брал в руки кружку с чаем, она слега дрожала, что взгляд был усталым, а голос ленивым. Сорок восемь часов, как он не мог спать нормально. Измученный мыслями и уже жалеющий, что не убил проблему тотчас, как победил, Бьякуран срывался на подчиненных, отчего они старались не подходить к нему. А самый близкий к Бьякурану, Ирие Шоичи косо поглядывал и спрашивал, не случилось ли чего. Но глава Мильфиоре держался, не возвращаясь к Мукуро. Но терпение подходило к концу.
Джессо, обреченно вздохнув, закрыл глаза, подставив руку под голову. Спать хотелось, но сон не шел. Уже два дня. Снотворное, если и помогало, то все равно блондин просыпался из-за кошмаров. Отвратительнейшее чувство грызло его изнутри.
Разлепив веки, Бьякуран увидел перед собой... Мукуро. В своей обычной одежде и с трезубцем, ухмыляющегося, будто бы вызывающего на бой. Джессо, не веря, моргнул пару раз. Никого. Пустой кабинет.
— Только глюков не хватало, — невесело заметил мужчина, зная, что его никто не слышит, — Дальше так продолжаться не может.
Бьякуран рывком встал с кресла и вышел, хлопнув дверью. Он медленно двигался по коридорам, в сторону комнаты, о который знал только он и, быть может, Шоичи. Фантазия уже нарисовала Джессо массивную дверь, которую он откроет, сексуального иллюзиониста, на которого он накинется, как придет, его недовольство. Сначала Мукуро будет сопротивляться, говорить, что не хочет и что ему противно, но уже через несколько минут будет стонать в руках парня, краснеть и зеленеть, стыдливо отводить взгляд. Бьякурана возбуждали лишь мысли об этом.
***
Слух Мукуро привлекли спешные громкие шаги за дверью. Он горько усмехнулся самому себе. Дверь резко отворилась. В это движение Бьякуран вложил так много силы, что обычная дверь бы, наверно, слетела с петель. Его поприветствовал безразличный взгляд иллюзиониста, который сидел, кутаясь в одеяло. Ничего не сказав, блондин рванул туда с намерением получить желаемое.
Бум. Бум. Бум.
Почему сердце Бьякурана так быстро бьется? Почему он уже не может себя контролировать? Бежит к предмету обожания. "Нет", — мысленно произносит он, — "всего лишь игрушка". Голос разума слаб и тих.
Бум. Бум. Бум.
Предают дрожащие руки, когда он тянется к Рокудо, когда стягивает мешающую материю. Жадно целует его в губы, в шею, в ключицу.
Бум. Бум. Бум.
— Не можешь прожить без меня и двух дней? — насмешливо протянул Мукуро, не подозревая, что... попал в точку. Слова действуют на Бьякурана сильнее ударов. Он отпрянул от иллюзиониста, думая, что он творит. Зависит от кого-то? Сильный Джессо?
— Как думаешь, кто от кого зависит? — томный шепот, который глава Мильфиоре мечтал услышать раньше. Но почему именно эти слова...
Бум. Бум. Бум.
Бьякуран мог бы убить Мукуро за сказанное. Так легко - прекратить чью то жизнь. Он делал это не раз. Но именно сейчас не может. Причинить боль - да. Убить - нет.
Бум. Бум. Бум.
Пришла пора и Джессо вспомнить про гордость и величие. Чтобы Бьякуран проиграл жалкому иллюзионисту? Этого не будет. И он не смеет так разговаривать с главой Мильфиоре. Нужно его наказать. Да. Но вгрызаясь поцелуями, своими ударами, сексом, он докажет обратное - действительно зависит.
Бум. Бум. Бум.
Это отвратительное чувство. Бьякуран готов был вырвать собственное сердце, чтобы не испытывать его. Если бы оно вырвалось через ребра и кожу - это был бы хороший конец всему.
Бум. Бум. Бум.
Не испытывать слабость. Не перед кем. Никогда.
Бум. Бум. Бум.
— Мукуро-кун, ты отправляешься в Вендиче. Прямо сейчас, — слова сказанные с каким то сожалением. В них не было ничего привычного Бьякурану.
***
Он поборол зарождающиеся чувства. Он... победил?
9.09.0. Сиквел. «То, чего не было».
***
Четыре года спустя.
Мелкий дождь бил по крышам домов, вызывая у людей сонливость и нежелание что-либо делать. Многие предпочитали отлеживаться в теплых кроватках, исключением служили лишь редкие прохожие. Один из таких был мужчина в белом плаще. Как ни странно носил он всегда исключительно белое. Именно он был тем, кто хотел изменить этот мир, не первый и не последний, победивший в битве, но проигравший в войне. Про таких говорят «Я хотел сотворить добро, а получилось как всегда – зло.»
Бьякуран.
Джессо огляделся, пытаясь понять куда идти дальше, однако пропустить огромный и давно заброшенный парк развлечений Кокуе Лэнд он не мог. Почти заброшенный. Бьякуран знал, что там есть, как минимум, один житель. Тот, кто до сих пор не признает свою принадлежность к Вонголе и мечтает захватить тело Тсунаеши. А что действительно изменилось за эти годы?
Бьякуран быстро нашел вход, проскальзывая внутрь здания и стряхивая с себя капли влаги. Найти иллюзиониста не составило труда - Мукуро был в комнате с бетонными стенами, в которых не было ничего привлекательного, да и мебель оставляла желать лучшего: пара книжных шкафов, потрепанный красно-желтый диван и кофейный столик. Но и это было объяснимо. Мукуро никогда не нужна была роскошь. В любой момент он мог сорваться с места и больше не вернуться сюда, но благо судьба распорядилась иначе.
Бьякуран молча наблюдал за иллюзионистом, который мирно смотрел в окно на капли, бьющиеся о карниз, и, когда, наконец, повернулся, его лицо исказила гримаса удивления с примесью ненависти. Ведь перед ним, прижавшись к дверному проему, стоял кошмар, который он не смог бы забыть и при всем желании.
— Здравствуй, Мукуро-кун, — протянул Бьякуран. Рокудо уже собрался захлопнуть дверь, врезав ей же по лицу наглого Бьякурана, посмевшего еще и заявится сюда, однако Джессо, предвидя затею Мукуро, проскочил внутрь комнаты, — Ты какой-то не приветливый. Разве так приветствуют старых друзей?
— Ты смеешь называть меня другом? — взгляд Мукуро скользил по различным предметам, представляя какой из них нанесет больший урон Бьякурану при ударе, — Уходи!
— Но я так замерз, — скрывая ухмылку, врал Бьякуран, — Может быть ты сделаешь мне чашечку кофе? После этого я, конечно, уйду...
Мукуро несколько секунд смотрел прямо в глаза Бьякурана, пытаясь понять можно ли ему верить. Опыт подсказывал, что нет, но желание избавится от него было сильнее, потому Рокудо вышел, собираясь приготовить злосчастный кофе.
Бьякуран, не долго думая, сначала двинулся к столику, но не обнаружив там ничего интересного, подошел к книжному шкафу, рассматривая обложки. Одна из книг явно выбивалась из общего ряда, стоя чуть ближе. Джессо вытащил ее, обнаруживая за книгой маленькую красную шкатулку, в которой хранилось то, чего никак не ожидал Бьякуран - золотое кольцо с еле видной гравировкой, почти единственное в своем роде, выполненное на заказ.
Мукуро прервал Джессо своим появлением. Белая маленькая чашка чуть не вывалилась из его рук, когда он увидел что нашел Бьякуран. Щеки залились румянцем, да и сам иллюзионист не знал, что сказать и сделать: то ли выкинуть Джессо из своего дома пинками, забрав предварительно кольцо, то ли попытаться оправдаться.
— О, Мукуро-кун, так ты хранишь его? — Бьякуран неуверенно приближался к, обездвиженному от шока, Рокудо.
— Я хотел... — иллюзионист не знал что ответить, хоть идей в его голове было предостаточно, но почему то ни одна из них не казалась ему подходящей. «... выкинуть его.» - Тогда почему хранил? «... вернуть тебе.» - Зачем? «... получить развод.» - А при чем тут вообще кольцо? Да и свадьба то была липовая.
— Тебе подсказать? — рука Бьякурана мягко легла на талию Мукуро, прижимая к себе, — Может быть, непокорный иллюзионист любит слишком самоуверенного и самовлюбленного бывшего главу Мильфиоре?
— Нет, — точно нет, твердое нет. Единственное, что Рокудо мог сказать с уверенностью. Но и объяснить почему хранит эту вещь не мог.
Мукуро не заметил в какой момент кофе вместе с кружкой оказались на полу, но факт остается фактом. Бьякуран неодобрительно смотрел на белые осколки, не отпуская иллюзиониста.
— А помочь мне согреться тебе все равно придется, — лицо Бьякурана было таким же, как когда он был почти всесильным. Он знал, что сегодня получит, что хочет, не смотря на то, что был лишен практически всех своих сил и колец Маре в придачу. А хотел он явно не кофе...
Губы Бьякурана соприкоснулись с чужими, но такими родными губами. И этот поцелуй был невероятно нежным, таким странным для Джессо, таким непохожим на его обычное поведение. Руки, не торопясь, расстегивали пуговицы на белой рубашке иллюзиониста, несмело, давая Мукуро шанс все прекратить. Хотя, возможно, все это было лишь проверкой, и оттолкни Рокудо блондина, Бьякуран связал бы ему руки и они оба вспомнили бы былые времена. Но иллюзионист ничего не делал, просто стоял, не сопротивляясь, но и не отвечая, даже когда Джессо добрался до джинс, стягивая их.
Бьякуран повалил Мукуро на маленький и не очень удобный диванчик, кроме которого, увы, не было ничего подходящего. Джессо исследовал языком каждый сантиметр тела иллюзиониста, по которому он, наверно, скучал, но никогда в этом не признавался. Ведь еще несколько лет назад, он решил для себя, что не любит Рокудо, что тот всего лишь игрушка. Но сейчас разрушал самообманы. Свои и иллюзиониста.
Пальцы Бьякурана быстро проникли внутрь, выдавая присущее ему нетерпение. И все таки он не изменился. Мукуро что-то прохрипел, разворачивая голову на девяносто градусов, не давая рассмотреть его выражение лица Бьякурану, нависшему над Рокудо.
— Посмотри на меня, — прошептал Джессо, наклоняясь ближе и не прекращая движений пальцами внутри иллюзиониста. Однако Мукуро не последовал указаниям Бьякурана, все таки же смотря куда то в сторону, за что получил несильную пощечину. Он и в правду не капли не изменился.
Бьякуран закончил растягивать Рокудо, который, в общем то, не спешил радоваться, зная что за этим последует. Член Джессо вошел резко и грубо, заставляя иллюзиониста кричать и вырываться, впиваться ногтями в спину Бьякурана, оставляя длинные полосы, которые потом будут болеть и долго заживать. Толчки тоже не были Мукуро приятны. Поначалу. В этот раз ему было важно, чтобы и его партнер получил удовольствие, поэтому он как мог отвлекал Рокудо: проводил влажные дорожки поцелуев на шее, иногда спускаясь к соскам или поднимаясь к искусанным губам; рукой скользил по члену самого Мукуро. Когда Бьякурану удалось задеть простату, иллюзионист и вовсе застонал, несомненно доставляя этим наслаждение Джессо.
Мукуро кончил в руку Бьякурана, который ускорился и через несколько толчков сделал тоже самое, обессилено падая на иллюзиониста, потому что места на диване было катастрофически мало. Мукуро на несколько секунд закрыл глаза, а затем, глубоко вдохнув, заявил:
— Согрелся? Вали отсюда.
— Уверен, что хочешь этого?
Руки Мукуро коснулось что-то теплое. На его палец теперь было надето то самое кольцо, которые много лет хранилось в шкатулке за книгами.
— Не снимай, — приказ Бьякурана. Почему, даже, когда он стал никем, его так сложно ослушаться?
Бьякуран поднялся, освобождая Мукуро от веса своего тела, и привел себя в порядок. Он уходил, зная что вернется, зная что иллюзионист будет его ждать.
— Я не люблю тебя, — небрежно бросает Бьякуран напоследок, хотя его сердце болезненно сжимается.
— Я тебя тоже... не люблю.
Они никогда не признают своих чувств, будут врать и причинять боль себе и друг другу. Но они будут вместе. Черный Мукуро и Белый Бьякуран.
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10069
Рейтинг: NC-21
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Психология, PWP
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 24 страницы
Кол-во частей: 11
Статус: закончен
Описание:
Грязная, извращенная, жестокая фантазия на тему того, что могло бы быть после того, как Бьякуран победил Мукуро.
Посвящение:
Хуевым комиссарам, блин.
1.
От чего немеют зубы?
Как дрожат от страсти губы?
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Как дрожат от страсти губы?
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
— Ты удивил меня, Мукуро-кун, — Человек в белом улыбался, и, казалось, что его совершенно не волновало лежащее рядом тело синеволосого иллюзиониста, — даже для Вонголы, ты слишком силен. Но все-таки недостаточно, чтобы победить меня.
Бьякуран не использовал свою реальную силу, при этом победив хранителя Тумана, но не убив его. Пожалуй, это был лучший иллюзионист из всех, что когда либо видел глава Мильфиоре. И это зажгло в нем интерес, желание заполучить его.
— И, поверь мне, я сломаю тебя, — голос блондина был тих, но серьезен, что было неожиданно и непривычно для него, хоть тот, к кому обращался Джессо, даже не слышал его.
***
Пробуждение Мукуро было отнюдь не самым приятным: голова раскалывалась, и Туман подозревал, что получил сотрясение, это, не говоря уже, о состоянии его тела, которое болело так, будто в него воткнули сотни тонких иголок. Открывать глаза не хотелось, но Рокудо пересилил себя. Картина, что он увидел, отличалась от той, что он ожидал: иллюзионист был не на том свете и даже не в, уже ненавистной ему тюрьме, Вендиче. Он находился в немаленькой комнате с роскошной обстановкой: стены светло-бежевые с каким-то абстрактным рисунком и несколькими, явно дорогими, картинами. Весь пол застелен персидским ковром, на потолке блистала шикарная люстра, наверное, сотней лампочек. Сам Мукуро лежал на кровати, которую, будто бы, перенесли, как минимум, из XV века, предположительно, романского стиля — массивная, из красного дерева, с бордовым бархатным балдахином и кучей подушек в таких же тонах. В том же стиле пара кресел, в одном из которых, кстати, удобно расположился парень в белом, стояли по углам. Нечто наподобие шкафа у стены, а на противоположной ему стороне — зеркало в позолоченной раме, большое и неуместное. Две двери, на первый взгляд, кажущиеся дубовыми, но Мукуро не сомневался в том, что не все так просто, и они, не меньше, чем титановые. Одна, конечно, вела в коридор или что-то другое, что находилось за пределами комнаты, вторая, по предположениям Тумана, в ванную.
Долго наслаждаться всем великолепием помещения Рокудо не хотел и не имел возможности, потому что Бьякуран, до этого мирно поедающий зефир, заметил, что иллюзионист пришел в сознание, и вальяжной походкой приближался к тому. Мукуро был далеко не глуп и понимал, что, если Джессо его не убил, значит ему от него что-то нужно, либо... он хочет поиграть. Ни тот, ни другой вариант иллюзиониста лично совершенно не привлекал.
— У тебя только один выход — стать моим и беспрекословно подчинятся, — заговорил глава Бьякуран прямо, без предисловий, при этом, как всегда улыбаясь, будто находится в компании друзей и рассказывает шутку, — но прийти к этому ты можешь разными способами: добровольно... или не добровольно.
Понять о чем думает Небо Мильфиоре Мукуро не мог, но в глазах его читался серьезный настрой — он не отступится от своего. Но иллюзионист тоже был не промах. Он не собирался сдаваться Бьякурану и давно решил для себя, что лучше умрет, чем перейдет на его сторону. Тем более мешала гордость. Да, он никогда не отойдет от своих принципов. Усмехнувшись своим мыслям, Мукуро решил «поиграть» в предложенную игру, уже анализируя свои действия и предполагая – Бьякурана. Так просто он не сдастся, но и дать себе скучать точно не даст.
— Иди к черту, — практически выплюнул иллюзионист, показывая все свое презрение. Он чуть приподнялся на локтях, стараясь не причинить себе боли, и осознал, что руки не могут свободно двигаться — прочные металлические наручники сковывали его руки спереди. С какой-то стороны это льстило Мукуро, ведь данный жест означал, что Бьякуран считал его потенциально опасным даже после победы. Туман был хорош не только в иллюзиях, но и в ближнем бою, один из немногих людей, способных противостоять Хибари, хранителю Облака Вонголы.
— Я предполагал, что ты выберешь такой вариант, — притворно жалеющим голосом сказал Бьякуран, опуская руку на голову Рокудо и проводя ею по волосам. Иллюзионист уже хотел бросится прочь с криками «Не трогай меня. Мне даже рядом находится противно!», и, это прекрасно понимал Джессо, именно поэтому, выбрав данный путь покорения непреступного Мукуро, но Небо резко сжал кулак с горстью волос иллюзиониста и притянул ближе к себе, чтобы смотреть тому прямо в глаза, — подумай еще раз, Мукуро-кун, — протянул Джессо.
— Я скорее совершу самоубийство, - язвительные слова и мощный пинок в живот послужили Бьякурану ответом.
— Это можно устроить, — еле сдерживаясь, чтобы не ударить наглого иллюзиониста, прошептал Джессо, — но у меня есть более подходящее для тебя наказание.
Мукуро еще не предполагал, что придумал его мучитель. А Бьякуран собирался заставить пожалеть о сказанном. Он знал, как Мукуро любит игру слов, язвить у него получается мастерски. Но что это даст, когда он беззащитен? Рокудо еще будет молить о пощаде, не иначе.
Язык Бьякурана ворвался в рот иллюзиониста, ожидающего всего, помимо такого. Грубо, страстно, кусая губы Мукуро до крови — это нравилось блондину. И это было противно Туману.
2.Рокудо быстро пришел в себя и начал сопротивляться — отталкивал Бьякурана, навалившегося на него со странным «наказанием». Ему удалось избавится от него скорее по желанию самого Джессо, который резко отпрянул и наблюдал за недовольным и немного ошалелым лицом Тумана, вытирающего губы, словно хочет их оторвать, и показывающим этим жестом глубочайшее отвращение к Бьякурану.
— Да ты больной на всю голову, — оправившись от шока, начал Мукуро, внутри все вопило от складывающей ситуации, но внешне иллюзионист оставался относительно спокойным, пытаясь не показывать ничего лишнего…Все таки актером он был превосходным. Но он совершенно не задумывался о том, где и в чьих руках находится.
— Тебе придется платить за каждое не понравившееся мне слово, Мукуро-кун, — сладко протянул Бьякуран, наслаждаясь ситуацией и обдумывая что же еще сотворить с хранителем Тумана.
Джессо был мастером не только физического, но и психологического насилия, что абсолютно не сочеталось с его приятной внешностью и добродушной улыбкой, не сползающей с лица. К тому же, ему нравилось смотреть, как его подчиненные расправлялись с врагами, видеть их искаженные болью и страхом лица. Бьякуран редко дрался сам, потому что не было соперника равного по силе. А теперь у него есть отличное развлечение.
Бьякуран потянулся с намерением вновь ощутить вкус губ Мукуро, и, конечно, его встретил лишь отпор Тумана, слабый, потому что тот еще не оправился после поражения в битве. Джессо не собирался больше терпеть и наотмашь ударил иллюзиониста. Видимо слишком сильно. Рокудо упал, ударяясь головой об пол, но тут же вскочил, потирая ушибленное место, проверяя все ли в порядке. Это было не так уж просто, учитывая что руки до сих пор были скованы. На ладони иллюзиониста была кровь. Он вновь коснулся затылка и ощутил теплую жидкость, что медленно стекала по голове.
Равнодушно наблюдавший за этим Бьякуран был поражен видом Тумана. Слабый, ошарашенный, весь в крови — все это жутко заводило Небо Мильфиоре. Не задумываясь, Бьякуран притянул к себе Мукуро и начал страстно целовать. Медленно его губы сползли к шее и оставляли отметины там. Однако это занятие быстро наскучило Джессо и он начал еще менее приятное для иллюзиониста действо — стягивание одежды. На Рокудо ее было и так немного, поэтому времени ушло мало, а вот блондину надо было избавится от своего белоснежного костюма.
— Нет, — все же не сдержался Мукуро, с его уст сорвался тихий полустон полувздох, вот только Бьякурана это не волнует. Он всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет обладать столь привлекательным телом синеволосого иллюзиониста.
Туман понимал, но ненавидел себя за то, как реагирует на прикосновения Бьякурана его тело, конечно, ведь насилие, всегда производиться не над телом, а именно над душой, а точнее над психикой. Потому, как тело всегда получает удовольствие от любой ласки, что сейчас и происходит с Туманом Вонголы.
Когда язык Бьякурана касается его губ и шеи, когда руки блуждают по его телу, то ли нарочно, то ли случайно, задевая очень чувствительные точки, когда его дыхание обдавало кожу, ему было противно, и это естественно, но каждый раз по телу проходилась дрожь, будто электрический импульс пускали по венам и... это было приятно? Такой диссонанс чувств сейчас испытывал Мукуро.
Бьякуран перевернул иллюзиониста к себе спиной и прижал к кровати. Медленно провел пальцами по линии позвоночника, спускаясь к бедрам. Резкая боль оповестила иллюзиониста о том, что пальцы Джессо находились внутри него - войти в Рокудо без подготовки он не решался. Мукуро сжимал зубами подушку, глотая крики, которые, по его мнению, могли бы доставить Бьякурану удовольствие.
— Расслабься, Мукуро-кун,— пальцы сменились на нечто большее, причиняя, мягко говоря, дискомфорт иллюзионисту. Несколько резких толчков и Рокудо уже не мог молчать, потому что теперь была не только боль, но и просачивающееся наслаждение, пускай не сравнимое с болью, но явно ощутимое и нарастающее, с каждым новым толчком. Бьякуран, заметив это, замедлился и томно прошептал, — что ты чувствуешь?
По пристальному взгляду Джессо Мукуро определил, что это был не риторический вопрос и он ждет ответа. Понимая, что не самое лучшее время ехидничать, ведь он не в лучшем положении, он выразил свои настоящие мысли так, что Бьякуран не смог их понять:
— Taedium vitae*, — фраза, которая засела в памяти еще с детства. К радости иллюзиониста, Бьякуран решил, что это плохой момент для выяснения значения фразы, мысленно пообещав себе разобраться в этом позже. Он сконцентрировал внимание на выгибающимся под ним Мукуро. Тот боролся с ощущениями, пытаясь доказать и Джессо, и себе, что все происходящее вызывает у него не больше, чем презрение, что это всего-лишь реакция организма, а Бьякурана это раздражало. Толчки стали грубее и сильнее. Новая волна боли поглотила иллюзиониста.
Дальнейшее Рокудо помнил плохо: он то задыхался от удовольствия, то от агонии. Белел и краснел от нескромных взглядов Бьякурана. Когда Джессо, наконец, удовлетворился, Мукуро успел только облегченно вздохнуть и провалился в сон.
***
Бьякуран не получал такого наслаждения даже от убийств. Видеть муки Мукуро - лучшее представление, а стоны, которые должны были резать слух, казались музыкой. Хотя его немного беспокоило состояние "игрушки": иллюзионист был частично в крови, вытекающей из головы и укусов, которые умудрился сделать сам Джессо. Спящее, утомленное лицо не выражало никакой антипатии и потому нравилось главе Мильфиоре. Но было ясно, что как только иллюзионист очнется, все начнется сначала - неприязнь, отвращение, отрицание. Только и произошедшее было началом тех пыток, что замыслил Бьякуран...
Taedium vitae - лат. Отвращение к жизни.
3.Абсолютная темнота. Конечно, не помни Мукуро о том, что с ним произошло, можно было бы предположить, что сейчас ночь, однако на самом деле все объяснялось не менее просто — в комнате, где он находился, окна отсутствовали, а, следовательно, стоило выключить свет, и уже нельзя было различить силуэты. Иллюзионист с тихим стоном поднялся, ощущая растекающуюся боль во всем теле и еле удерживая равновесие, на ощупь двигался в пространстве в поисках выключателя или чего-то подобного. И малый замысел Мукуро удался — довольно быстро между двух дубовых дверей он обнаружил два незаметных выключателя, нажал на оба. Свет резко вспыхнул на несколько секунд ослепляя синеволосого.
Парень попытался открыть левую дверь, но ему не удалось даже повернуть ручку. Было бы глупо со стороны Бьякурана оставлять дверь открытой, даже учитывая предполагаемое количество охраны, верно? Ведь Рокудо — это вам не какой-то третьесортный иллюзионист.
Вторая дверь, что была на пару метров правее, открылась мгновенно: интуиция не обманула Мукуро, это действительно была ванная комната. Правда, скромная, если учитывать всю роскошь того места, где он находился. Все банально: сама ванная, служившая еще и душем, унитаз, раковина и небольшое овальное зеркало в резной раме, несколько развешанных полотенец. Все это, видимо, ни разу не использовалось, потому что сверкало чистотой, которой нельзя добиться даже уборкой и стиркой. Мукуро ужаснулся своему виду: спутанные волосы, больше напоминавшие воронье гнездо, синяки от пальцев Джессо и засосы-укусы на шее от него же, кровоподтеки в некоторых местах.
Единственное, что радовало Рокудо — в таком состоянии его захотел бы только некрофил, ну или извращенец на крайний случай, а потому был уверен, что Бьякуран в ближайшее время к нему не притронется.
Тишину разорвал звук льющейся воды, которую пустил иллюзионист, смывая следы былой ночи. В ванне так же нашлась расческа, которой он не преминул воспользоваться.
***
Глава Мильфиоре стоял у открытого настежь окна, откуда врывались порывы прохладного ветра. Он был поглощен свои мыслями, которые путались между собой, что было необычно. Многие из них были о новой Игрушке, то есть Мукуро. Новые коварные планы и изощренные пытки для желанного иллюзиониста.
Бьякуран прервал свои размышления, сев за просторный стол и раскрыв ноутбук. Несколько прикосновений пальцев к клавиатуре — список того, что хотел Джессо был отправлен Шоичи, в конце написано «Срочно», значит, к вечеру все необходимое будет у него. В списке было несколько ничем не примечательных вещей, но были необычные пункты. Бьякурану сразу представилось лицо Шо-тяна, наверняка, залившегося румянцем, покупающего их, вызывая смешок.
И действительно два огромных бумажных пакета оказались у Бьякурана уже через пару часов. Довольный собой Джессо отправился к своему пленнику.
***
Бьякуран тихо открыл дверь, ожидая, что Мукуро еще без сознания, немого удивился, увидев, что не только горит свет, но и нет иллюзиониста. Однако его напрасное волнение успокоил шум воды. Джессо не думал, что Туман сможет хотя бы подняться с кровати, но он снова удивлял. Бьякуран бесшумно проскользнул в открытую ванную, где Мукуро стоял к нему спиной, расчесывая волосы, да еще и оставшийся после прошлой ночи без одежды. Джессо на мгновенье залюбовался открывшейся картиной, а затем обхватил Мукуро руками, прижимаясь к спине, предполагая, как же взбесится иллюзионист. Однако реакции не последовало, будто бы ничего и не происходило.
— Как спалось? — откровенно издеваясь, спросил Бьякуран.
Мукуро понадобилась вся его воля, чтобы не ударить наглеца и не послать его к чертям. Все-таки он хотел отсюда выбраться. И сделать это живым. А, зная, что мог сделать Бьякуран с беззащитным иллюзионистом...
— Хочешь есть? - так и не дождавшись ответа на первый вопрос, вновь обратился к синеволосому Джессо. — Я принес тебе зефир.
На лице Бьякурана заиграла ехидная улыбка. Развернув к себе Мукуро, избегающего прямых взглядов, он засунул в приоткрытый рот сладость. Рокудо не спешил ее глотать, и потому Джессо пришлось ему «помочь», припадая к губам иллюзиониста и проталкивая свой язык к нему в рот. В голову главы Мильфиоре пришла новая, по его мнению, гениальная идея.
— Мукуро-кун, ты не хочешь взять в рот кое-что другое? — У иллюзиониста дернулся правый глаз, он надеялся, что это все шутка или даже просто страшный сон. Но удача явно была не на стороне Рокудо.
— Ни за что на свете, — зашипел Мукуро, на что получил несильный удар.
— А у тебя нет выбора, — почти пропел Бьякуран, освобождаясь от одежды и наслаждаясь эмоциями на лице Мукуро. Он наклонился совсем близко к лицу иллюзиониста и прошептал, — Тебе стоит постараться. Не делай то, что мне не понравится, иначе мне придется тебя наказать.
Рокудо закрыл глаза и глубоко вдохнул, готовясь к настоящему аду. Руки Джессо мягко легли на плечи, опуская Мукуро на колени так, чтобы его лицо оказалось на нужном уровне. Иллюзионист брезгливо приоткрыл рот, наблюдая за уже возбужденным членом Бьякурана. Едва-едва коснулся его языком, проводя линию снизу вверх, затем еще и еще и, наконец, вбирая его в рот, начал посасывать. Руки Джессо перекочевали на голову иллюзиониста, цепляясь за его волосы и задавая нужный ритм, отчего Мукуро пробивало на тошноту. Терпение лопнуло и Рокудо, как бы невзначай задел член своими зубами и резко отстранился, откашливаясь и отплевываясь.
— Я предупреждал, — елейным голосом начал Бьякуран. Могло показаться, что он спокоен, но лишь по интонации, на самом деле Джессо был взбешен. Он пулей вылетел из комнаты, оставляя Мукуро в недоумении одного, но так же быстро вернулся... и не с пустыми руками. Конечно, он мог бы причинить иллюзионисту нестерпимую физическую боль, но выбрал иной метод — уничтожить его психологически, растоптать его гордость и сделать зависимым от себя и от своих действий...
Рокудо без предупреждения был повален на пол и перевернут на живот. А в его анальное отверстие проник шарик. Затем еще несколько. Мукуро насчитал пять. И все это время Бьякуран прижимал его к полу за лопатки, не оставляя попыток на сопротивление.
— Ты не оставляешь мне другого выбора, — Бьякуран снова поменял позу Мукуро, теперь усадив его спиной к стене и удерживая его руки поверх головы, а в другой было что-то, напоминающее пульт, только маленький. Длинный палец коснулся кнопки, и шарики завибрировали. Рокудо тут же начал извиваться от накатывающего возбуждения. По лицу Мукуро скатилась капля пота, а лицо раскраснелось. Бьякуран ухмылялся, — Попроси меня...
Естественно, иллюзионист понял о чем говорит Джессо. Но он продолжал терпеть, хватая воздух ртом и пытаясь избавится от не приносящей удовлетворения штуковины, но бесполезно, Бьякуран не давал ему кончить. Он затуманенными глазами смотрел на мучителя, шепотом произнося:
— Сделай... это...
— Что «Это»? — Бьякурану, в отличие от иллюзиониста, было весело.
— Возьми меня, — сам не веря в то, что говорит это, произнес Рокудо.
— Хороший мальчик, — вибрация прекратилась и запястья больше не удерживались, а Мукуро в бессознательном состоянии развернулся спиной к Бьякурану, руками упираясь в стену. Джессо не мог налюбоваться своей работой. Он сделал Великого Рокудо Мукуро таким послушным. Шарики покинули тело иллюзиониста, а на замену им пришел член Бьякурана.
***
— Было бы хорошо, если бы я мог быть с тобой помягче, — себе под нос прошептал Бьякуран, поднимая Мукуро и неся на кровать, — Почему ты не хочешь просто подчиниться?
4.1
Ты в первый раз целуешь грязь,
Зависая на ветру.
Ты готовишься упасть,
Набирая высоту,
За высотою высоту.
Зависая на ветру.
Ты готовишься упасть,
Набирая высоту,
За высотою высоту.
Взглянув на лицо Мукуро, любой, наверно, подумал бы, что он спит, и только Бьякуран знал, что это не так. Ведь Джессо всегда замечал и запоминал мельчайшие детали. Он помнил прошлую ночь, когда беззаботное мирное лицо иллюзиониста резко отличается от того выражения, которое оно имело сейчас: сосредоточенное, пропитанное фальшью с подрагивающими веками и бегающими зрачками.
Бьякуран решил сыграть в предложенную «игру». Рука мягко легла на щеку Рокудо, проводя линию до шеи, не то щекоча, не то гладя. Реакции не последовало. Мильфиоре продолжил, теперь спускаясь на грудь, обводя соски, а потом пупок. Все это смиренно терпел Мукуро, притворяясь спящим. Но, когда рука двинулась ниже, он не выдержал и перехватил запястье Бьякурана, резко открывая глаза.
— Обманывать не хорошо, Мукуро-кун, — наигранно обвиняющим голосом начал Джессо, садясь на кровать рядом с Рокудо, — Ты еще не передумал? Не хочешь присоединиться ко мне... и стать моим?
Не свойственные Бьякурану нотки надежды различались в словах. Раньше он всегда получал все, как только хотел этого, а строптивый иллюзионист никак не хотел подчиняться, вызывая... уважение? Или же нечто большее? Чувство, не знакомое Джессо, которое он не мог описать. Ему хотелось не только тело Мукуро, но и его душу и что самое главное, ему хотелось чтобы иллюзионист сам этого захотел, чтобы признал и свое влечение к боссу Мильфиоре.
— Ни. За. Что, — отчеканивая каждое слово, ответил синеволосый, стараясь держаться подальше от блондина даже не из-за страха, а из-за простого отвращения. Он не понимал, как можно творить подобное.
— Что ж, видимо придется подождать еще, — явно разочарованно протянул Бьякуран, — Тогда может сыграешь со мной в игру?
— Нет, — ни минуты колебаний.
— Тогда снова займемся сексом...
Несколько мгновений мыслительных процессов в голове иллюзиониста и воздух разрезал нервный выкрик:
— Я согласен на игру!
Бьякуран ехидно улыбнулся, осознавая свою победу. И эта победа на данный момент была для него даже важнее, чем победа над Вонголой. Понимая это, Джессо злился на себя. Он не должен зависеть от Мукуро.
— Знаешь как играть в «Правда или действие»? — у Бьякурана уже появился план. Получив отрицательный кивок, он продолжил, — Я задаю вопрос «правда или действие?». Ты выбираешь одно из них. Если правду, то я задаю вопрос и ты должен честно на него ответить, а нет — выполнишь, что скажу. Так же и наоборот. Я начинаю.
Мукуро понимал, что ничем хорошим это не закончится. Бьякуран не делает ничего просто так. Но пока не понимал ради чего это, ведь он и так может сделать с ним все, что пожелает.
— Правда или дело?
— Правда, — решил иллюзионист. Так будет безопаснее. Тем более что такого может спросить Бьякуран?
Несколько секунд напряженного молчания.
— Тебе понравилось, как я целуюсь? — задал вопрос Джессо.
Иллюзионист усмехнулся сам себе, припоминая, когда они целовались. В голову лезли более извращенные мысли. Но такое и в правду было: в первый день, как только он очнулся. Мукуро слабо помнил то, что испытывал в тот момент, но даже будь это не так, ответ бы не изменился:
— То же самое, что целоваться с грязью, - с язвительной улыбкой на лице бросил Рокудо.
Бьякуран ожидал подобного, хоть и надеялся, что иллюзионист ответит честно. Скрывая истинные эмоции, он улыбнулся хмурому Туману:
— Придется тебе выполнить мое желание, Мукуро-кун...
4.2— Ты любишь косплей, Мукуро-кун? — голос Бьякурана был приторно сладким.
Пусть Рокудо проиграл, но он не собирался выполнять желаний Бьякурана. Он изначально был против игры, но теперь было поздно.
— Что ты предпочитаешь: форму горничной, медсестры или, может быть, школьную форму? — на самом деле, мнением Мукуро никто не интересовался и Джессо скорее решал что нравится больше ему самому, — Тебе пойдет юбка.
— Я не буду участвовать в ролевых играх, — отрезал иллюзионист, зарываясь в одеяло. С одеждой он распрощался по прибытии в это место. Он мог понять секс, но переодеваться в девушку? Неужели его мужское эго еще не полностью было растоптано?
Нет уж, увольте.
— Ты не хочешь соблюдать правила игры? — глаза Бьякурана сверкнули яростью.
Его Игрушка не должна ему отказывать. Он считал такое поведение не правильным. Гнев увеличивался у главы Мильфиоре, с каждой секундой поглощая его самоконтроль и он из последних сил сдерживался. Но наглое лицо иллюзиониста стало последней каплей. Точные удары посыпались на тело провинившегося Мукуро, пытающегося отвечать, но не способного. Слишком слаб. Туман на секунду отключился, но снова был возвращен в реальность резкой болью. Эта боль даже нравилась ему в каком-то смысле. Нет, он не был мазохистом, но, по крайней мере, это не было так унизительно, как стонать и выгибаться под ухмыляющимся Бьякураном.
Джессо что-то говорил, но слова расплывались, словно дым, только мешали думать и не доходили до сознания. Он то был серьезен, то улыбался в своей манере. Бьякуран чуть прищурился, пытаясь понять все ли в порядке с Мукуро. Наверно, это было глупо в данной ситуации. Решив, в итоге, что не такой уж хилый иллюзионист, чтобы умереть от пары ударов, он наклонился и, схватив парня за волосы, притянул к себе. Слизнул тонкую струйку крови, стекающую из уголка рта и произнес напоследок:
— Я вернусь и ты сделаешь то, что я скажу... — последний ядовитый взгляд и он, отшвырнув иллюзиониста, удалился из комнаты.
Мукуро судорожно вздохнул, собирая силы в кулак и размазывая кровь по лицу неловкими движениями. Он ощущал себя бессильным и, что самое противное, беззащитным, подчиняясь боссу Мильфиоре...
***
Бьякуран неспешно шел по хорошо освещенному коридору. Он снова не сдержался. Снова покалечил свою Игрушку. Снова нанес рану. Но не сломал. Получится ли это у него?
Джессо отогнал от себя мрачные мысли и начал подумывать о том, во что нарядить Мукуро. Ни один из предложенных вариантов не привлекал его в действительности, но так хотелось увидеть Рокудо в виде девушки, дробя его гордость вдребезги. Бьякуран желал чего-то белого. Одеваться в любимый цвет самому ему было мало. К тому же яркая алая кровь будет так прекрасно смотреться на белом...
Новое озарение посетило воспаленную голову Джессо, который, как фанатик, решил не откладывать задумку в далекий ящик, а заняться ей прямо сейчас. Только такую покупку он не мог доверить Ирие.
5.Бьякуран стоял у витрины, разглядывая одеяния и раздумывая какое из них пойдет Мукуро больше. Все вещи, что были не белого цвета, он отмел в сторону сразу же и теперь выбирал из оставшихся, которых, к слову, было не мало. Наконец, подобрав подходящее, он оставил на кассе довольно-таки большую сумму денег и отправился в следующий отдел. Он, благо, был совсем близко. Разобравшись с покупками и там, Бьякуран с счастливым лицом поехал домой.
***
Мукуро вновь пришлось ползти в ванну, где он отмывал кровь, покрывавшую его кожу. Он заметил, что синяков стало больше, и они явно не украшали. Собравшись с духом, Рокудо вернулся в комнату и завалился на кровать, проваливаясь в желанное забытье. Но оно, как показалось, иллюзионисту длилось всего пару минут. Ненавистный голос спешил разочаровать:
— Ты спишь уже вторые сутки. С тобой все в порядке? — как заботливо, учитывая то, где и в каких условиях находился Мукуро. На этот раз в руках Бьякурана находился всего один небольшой пакетик, из которого он почти тут же достал плитку шоколада и положил на прикроватный столик, и черный чехол, скрывающий собой явно роскошное одеяние, — Я пришел сдержать свое обещание.
В его глазах была искорка желания и он не хотел ждать. Что-то внутри заставляло нестись вечно неприступному Мукуро и мучить его, упиваясь властью и силой. Вынуждать стонать и хрипеть против воли, доставляя удовольствие и себе и ему.
Черная ткань была убрана, и Рокудо увидел что скрывалось под ней. Лучше бы не видел. Никогда. Это было белое платье. Свадебное платье! Белый лиф, рассчитанный на самую маленькую грудь, расшитый бисером, короткие рукава, прикрывавшие, разве что, плечи, и пышная юбка, которая волочится по полу, если надеть ее, состоящая из нескольких десятков слоев ткани. Любая девушка мечтает о таком с детства. Жаль, но Мукуро не леди. А Бьякуран далеко не принц на белом коне.
Иллюзионист был грубо притянут руками Джессо, начавшим одевать синеволосого в платье. Попытки на сопротивление были пересечены, естественно, и Мукуро оставалось лишь наблюдать. Бьякуран натягивал корсет, застегивал молнии, поправлял ткань, пытаясь сделать все идеально. Но погрешности как были, так и оставались, в основном из-за того, что у Рокудо не было груди в принципе, и ткань на том месте топорщилась, напоминая об истинном поле иллюзиониста.
— Ты просто прелесть, — пропел Бьякуран, любуясь своей работой. Чуть касаясь губами шеи Мукуро, Джессо провел линию языком, вдыхая запах, а затем зарываясь в волосах. Но потом, к удивлению, отстранился, под холодным настороженным взглядом. Из недр своей формы Мильфиоре достал красную бархатную коробочку, в которой - Мукуро ужаснулся - были кольца, — Ты станешь моей женой.
Интонация была, без сомнений, утвердительная. Это был не вопрос, а факт, с которым придется смириться. Но он никогда этого не сделает.
— Можешь засунуть их в задницу, — необдуманные спонтанные слова вырываются из уст иллюзиониста.
— Твое желание - закон, — мягко шепчет Бьякуран, ухмыляясь, — Ты можешь надеть его или я действительно сделаю то, что ты сказал.
Выбор не простой. Рокудо винил себя за то, что подал блондину идею, не подумав брякнув очередную колкость. Он пожалел об этом в тысячный раз, поглядывая на теряющего терпение Бьякурана и скрепя сердце одел одно из колец на свой палец. Лицо Джессо преобразилось всевозможными эмоциями.
— Дело за медовым месяцем, — чуть ли не мурлыкал Бьякуран, обнимая за талию Мукуро, излучающего темную ауру.
Не одно, так другое - все сводилось к сексу. Язык Джессо уже ласкал губы иллюзиониста, иногда прикусывая. А руки, забираясь под пышную юбку поглаживают, член. Мукуро, как ни старался, не мог сдерживаться и стонал блондину в рот от получаемых ласк.
Бьякуран повалил иллюзиониста на уже привычную кровать. Он не спешил снимать одежду. Этим, пожалуй, ему и нравилась юбка: даже снимать не нужно, чуть поднял и готово. Одна рука Джессо переключилась на бедра, поглаживая, а потом и вовсе проникла в отверстие Рокудо. Несколько минут растягиваний и пальцы исчезли, но Мильфиоре не торопился. Он уселся спиной к спинке кровати, притягивая к себе новоявленную "жену".
— В этот раз я предоставляю все тебе, — тихо выдохнул блондин. Мукуро не понял значения слов, пока Бьякуран не приподнял его за бедра и, не без силы, усадил на свой член. Рокудо закричал от нахлынувшей боли, и Джессо дал ему немного времени привыкнуть, затем вынуждая двигаться. Иллюзионист задыхался и боролся, даже когда к боли примешалось и удовольствие, образовывая экстримальный коктейль чувств, сводящий с ума и не дающий контролировать собственное, заставляя подниматься и опускаться, пока оба не получат желаемое наслаждение и разрядку.
Мукуро кончил первый, портя белое платье спермой, за ним Бьякуран, напоследок собственнически целуя иллюзиониста.
6.Мукуро подумал было, что все закончилось, но Бьякуран, видимо, был не до конца удовлетворен, так как опрокинул иллюзиониста на спину, меняя позу. Языком мягко прошелся по шее, кое-где прикусывая и оставляя отметины. После «брачной ночи» Рокудо расслабился и его мало волновало то, чем занимается Джессо. Он лишь стыдливо отвернул голову, упорно смотря в стену, и ждал пока блондин насытится, время от времени брезгливо потирая рукой те места, где осталась липкая слюна. Джессо искоса поглядывал на любовника, пытаясь понять его чувства. Равнодушие раздражало.
Бешенство кипело в Бьякуране, заставляя совершать необдуманные действия и поступки. Это одно из его отрицательных качеств. Ярость завладевала Джессо, и он не мог остановится, часто даже убивая. Это не сравнимо с обычным поведением: когда лицо озаряет добрая улыбка, а руки прижимают человека к стенке, в попытке лишить жизни, спокойный голос что-то объясняет или рассказывает, словно шутку. В эти моменты он холоден, контролирует себя на сто процентов. Это его сила - Власть.
Разозленный Бьякуран отвлекся от своего, не приносящего плодов занятия, сталкивая иллюзиониста на пушистый ворс ковра. Непонимающий Мукуро явно нервничал, предчувствуя неладное. Мильфиоре хладнокровно схватил Рокудо за, видимо сильно полюбившиеся, волосы и потащил к зеркалу, которое удобно расположилось на одной из стен и было достаточно большим для плана Бьякурана.
Мукуро было больно. Уже не в первый раз ненавистный блондин хватал его за роскошную шевелюру. В его голове даже появились мысли - а не отстричь ли их вообще? Но Рокудо решил, что слишком много чести для такого, как Бьякуран. Быть может у иллюзиониста он даже вызывал бы жалость, но ее перекрывало омерзение. Он может получить тело, но не душу.
Тем временем, Бьякуран уже усадил страдальца напротив зеркала и начал активные ласки. Обхватив сзади руками, целовал в шею, обводил пальцами соски, играя. Платье давно сползло, повиснув где-то, в районе бедер. Мукуро снова смущенно смотрел не туда, куда хотелось бы Джессо - в пол. Сильные руки схватили иллюзиониста за подбородок, направляя, заставляя смотреть на отражение. Затем двигаясь ниже, по позвоночнику, и проникая под юбку, снова играя.
Рокудо не нравилось то, что он видел. Раскрасневшийся, с тонкой пленкой во взгляде, что был совершенно расфокусирован, в глазах так и плескались огоньки страсти и удовольствия, что получало сейчас его тело, хотя если приглядеться по лучше, то можно было заметить отблеск сопротивление его разума, что шло в разрез желанию тела. Совершенно возбужденный и не крепко стоящий на ногах, удерживаемый только руками Джессо - сейчас иллюзионист мог бы соблазнить и святого. Но до сих пор сопротивляющийся, не отвечающий Бьякурану.
Сказать, что Бьякуран был неприятно удивлен, значит ничего не сказать. Он надеялся на бурную реакцию, ведь это должно быть такое унижение - видеть себя, когда другой парень практически насилует твое тело. Но Мукуро все терпел и смотрел прямо ему в глаза, пускай и подернутыми пеленой, но во взгляде все еще виднелась твердость и намерия продолжать игру.
Джессо в очередном порыве ярости - они стали случаться гораздо чаще, с тех пор, как блондин начал проводить время с непокорным пленником, - поставил иллюзиониста на колени, а затем и вовсе нагнул в известную всем позу. Быстрыми движениями разорвал платье, раскидывая куски ткани по полу и вошел. Резкими и грубыми толчками он вынуждал Рокудо кричать от боли. Из глаз потекли непроизвольные соленые капли.
— Что такое, Мукуро-кун? — нарочито озабоченно прошептал Бьякуран наклоняясь ниже, но не прекращая движений, надеясь на мольбы о пощаде.
— Я так ненавижу тебя... что режет глаза, — новое объяснение. Иллюзионист не скажет правду.
— Тебе так нравится боль? — все пытался поддеть Бьякуран.
Рокудо ответил что-то нечленораздельное срывающимся голосом. А по его ногам стекала бордовая жидкость. Бьякуран сдержал слово - белое платье действительно было окрашено кровью, хоть и частично.
7.1
Кровью брызгая из глаз,
В муке искривляя рот,
Ты в первый раз целуешь грязь,
Набирая оборот,
За оборотом оборот.
В муке искривляя рот,
Ты в первый раз целуешь грязь,
Набирая оборот,
За оборотом оборот.
Несмотря ни на что, Мукуро не отключился, мысленно вызывая уважение у Бьякурана. Он все продолжал поглядывать на мучителя, кусая от боли все, что попадалось, и выражая антипатию всем своим видом. А Джессо терзал тело иллюзиониста, которое, как могло показаться, принадлежало человеку, испытывающему на себе средневековые пытки. Бьякуран, кончая, закусил чужую губу, вызывая негромкий стон, отдаленно напоминающий крик. Бьякуран был удовлетворен физически, но не морально. Он просто не мог промолчать в такой момент:
— Не притворяйся, что я больно кусаюсь, Мукуро-кун, — прошептал блондин, на что Рокудо лишь снисходительно вздохнул, не в силах ответить что-либо еще и уже ненавидя так часто произносимое «Мукуро-кун» слащавым голосом. Ненавидел свое имя только за то, что его произносит Бьякуран.
Джессо, не торопясь, поднялся, оглядывая содеянное. Не часто он был так счастлив. Действительно последние несколько дней его жизни были очень веселыми. Этот Мукуро: привлекательный, удовлетворяющий, зависящий от самого Бьякурана... Или нет? В последнем пункте он сомневался и сильно. Иллюзионист отказывался от всего и ничего не просил, позволяя пользоваться собой за неимением выбора. А Бьякуран всегда мчался на всех парах к синеволосому, едва закончив с делами. Неужто это Джессо зависит от Мукуро? Такие мысли злили и портили настроение. Улыбка сползла с лица, которое отражало задумчивость.
Мукуро не решался подниматься, пока Бьякуран не уйдет, так он обычно делал: насмешки, секс, насмешки, а потом уходил. Но сегодня он изменил своим привычкам и задумчиво стоял над истекающим кровью иллюзионистом. Лежать на полу вечно Рокудо не мог и поэтому все таки предпринял попытку подняться. Ситуация оказалась хуже, чем он предполагал, хуже, чем было раньше. Джессо и вправду порвал иллюзиониста. Странный звук вырвался из уст Мукуро, привлекая внимание.
Джессо, оторванный от своих мыслей, поднял иллюзиониста и перекинул через плечо, не смотря на его сопротивление. Размеренным шагом добрался до двери, неся, как тряпичную куклу, Мукуро, и оставил его там, предварительно включив воду. Бьякуран вернулся в комнату, собрал разбросанную одежду, напяливая ее на себя. Платье с усмешкой «забыл», решив, что оно вызовет неприятные эмоции у обожаемого иллюзиониста.
Он не вернется сюда в ближайшие три дня. Он докажет, что Мукуро не представляет для него никакой ценности, он лишь игрушка, не более. Он никто. Нет, даже не так. Он ничто. Раздражение Бьякурана нарастало. Привязанность - это отвратительно. Привязанность к врагу - тем более. Но Рокудо не выходил из головы, а Бьякуран пытался понять, что чувствует: влечение, страсть, слабость, уже упоминаемую привязанность, тяготение, омерзение... любовь? Что? Ничего и все сразу. То, что он никогда не поймет и то, о чем никому не расскажет. То, в чем не может разобраться и то, что не сможет забыть. То, что ненавидит и то, в чем нуждается. То, от чего нужно избавится и то, без чего он не может жить.
7.2Минуты, проведенные здесь, кажутся вечными. Каждая из них наполнена болью, мукой и страданьем. И только одно спасало от всего, лишь сон дает желанные моменты забытья происходящего. Сны для иллюзионистов - это своя особая реальность. Ведь где еще можно воплотить невозможное, забыть о существующих законов и увидеть, то что хотелось или, может, не хотелось? Мукуро, как и любой иллюзионист, мог контролировать свои сны. Он мог придавать им различные «формы» и самостоятельно выбирать сюжеты, мог быть центром этого мира, а мог только его крупицей. Но они исчезли по прибытии сюда. И не редко Рокудо задумывался - почему так произошло?
***
Вода, наполняющая ванну, казалась Мукуро обжигающе холодной. Да именно так. Он уже не мог понять, что испытывает и ощущает. Это состояние граничило с безумием. Но нет, он не сойдет с ума, и рассудок останется чист. Потому что у него есть цель - победить. И находясь в заточении, Рокудо не сломлен. Как и в первый день - не подчиняется.
Бледная от недостатка света рука с неимоверным усилием дотянулась до крана, крутанув его и, тем самым, выключая воду. Иллюзионист почти выползает из ванны, опираясь на белые бортики и сжимая их до побелевших костяшек пальцев. Хромая, он добрался до комнаты и был обрадован тем, что Бьякурана уже нет, а значит есть время на восстановление собственных сил.
Тяжелые капли падали на кровать с намокших кончиков синих волос, которые вскоре рассыпались по подушке. Несмотря на то, что иллюзионист пытался быть спокойным, тело все равно била мелкая, неудержимая дрожь.
Почему Мукуро не удавалось ее унять? Он не боялся ни смерти, ни Бьякурана. Тогда почему же у него была такая реакция? Рокудо не мог разобраться в себе, но был уверен в одном - он ненавидит Джессо со всеми его извращениями. Иллюзиониста воротило от прикосновений и близости, от взгляда и дыхания. Он не выносил, когда чужой язык забирался к нему в рот, хозяйничая там. Бесил приторно-сладкий голос, такой лживый и лицемерный. Что уж говорить о наглом, неприличном поведении.
У многих людей есть кумиры. Они стремятся стать похожими на своих героев внешне и духовно. А вот у Мукуро был «антикумир» - такой человек, которому хотелось бы быть противоположностью. Если Бьякуран был «белым», то Рокудо «черным».
Измученный взгляд иллюзиониста, который не мог заснуть, упал на шоколад, лежавший совсем близко. Тонкие пальцы притянули его ближе, дабы получше рассмотреть. Обычный молочный, без орехов или каких либо других добавок. Мукуро любил шоколад, но боролся с соблазном съесть его. Нельзя принимать подарки от врагов. Нельзя показывать свои слабости. Нельзя даже намекать на них, потому что Джессо был далеко не дураком и Мукуро признавал это, а следовательно, опасался. Анализировал каждое свое действие или слово, что бы показать, что перед Бьякураном идеальный противник, которого невозможно сломать или же сломить.
Мукуро был уверен, что Джессо хоть и был опытным мафиози и хорошим стратегом, но разбираться в человеческих душах он не умел, он не знал к ним подход. Бьякуран был истинным Шутом, который уверен, что сможет все одной силой и властью. Но именно в этом и была его ошибка. Душа человека – это то, что не поддается логике, которой руководствуется Джессо, потому он не сможет его сломить, так как душа иллюзиониста – это, то что невозможно понять даже ее носителю. Что уже говорить о каком-то постороннем человеке, что намерен добиться всего силой…
Урчание в животе напомнило иллюзионисту, что он не ел... сколько? Три дня? Четыре? Он сам припомнить не мог. Поборов самого себя, Рокудо все таки открыл шуршащую упаковку и положил кусочек лакомства в рот.
8.
Ты увидишь, что напрасно
Называют грязь опасной.
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Называют грязь опасной.
Ты поймешь, когда поцелуешь грязь.
Бьякуран сидел в кресле своего кабинета. Он выглядел так же, как и всегда, для многих. Лишь некоторые заметили, что, когда Джессо брал в руки кружку с чаем, она слега дрожала, что взгляд был усталым, а голос ленивым. Сорок восемь часов, как он не мог спать нормально. Измученный мыслями и уже жалеющий, что не убил проблему тотчас, как победил, Бьякуран срывался на подчиненных, отчего они старались не подходить к нему. А самый близкий к Бьякурану, Ирие Шоичи косо поглядывал и спрашивал, не случилось ли чего. Но глава Мильфиоре держался, не возвращаясь к Мукуро. Но терпение подходило к концу.
Джессо, обреченно вздохнув, закрыл глаза, подставив руку под голову. Спать хотелось, но сон не шел. Уже два дня. Снотворное, если и помогало, то все равно блондин просыпался из-за кошмаров. Отвратительнейшее чувство грызло его изнутри.
Разлепив веки, Бьякуран увидел перед собой... Мукуро. В своей обычной одежде и с трезубцем, ухмыляющегося, будто бы вызывающего на бой. Джессо, не веря, моргнул пару раз. Никого. Пустой кабинет.
— Только глюков не хватало, — невесело заметил мужчина, зная, что его никто не слышит, — Дальше так продолжаться не может.
Бьякуран рывком встал с кресла и вышел, хлопнув дверью. Он медленно двигался по коридорам, в сторону комнаты, о который знал только он и, быть может, Шоичи. Фантазия уже нарисовала Джессо массивную дверь, которую он откроет, сексуального иллюзиониста, на которого он накинется, как придет, его недовольство. Сначала Мукуро будет сопротивляться, говорить, что не хочет и что ему противно, но уже через несколько минут будет стонать в руках парня, краснеть и зеленеть, стыдливо отводить взгляд. Бьякурана возбуждали лишь мысли об этом.
***
Слух Мукуро привлекли спешные громкие шаги за дверью. Он горько усмехнулся самому себе. Дверь резко отворилась. В это движение Бьякуран вложил так много силы, что обычная дверь бы, наверно, слетела с петель. Его поприветствовал безразличный взгляд иллюзиониста, который сидел, кутаясь в одеяло. Ничего не сказав, блондин рванул туда с намерением получить желаемое.
Бум. Бум. Бум.
Почему сердце Бьякурана так быстро бьется? Почему он уже не может себя контролировать? Бежит к предмету обожания. "Нет", — мысленно произносит он, — "всего лишь игрушка". Голос разума слаб и тих.
Бум. Бум. Бум.
Предают дрожащие руки, когда он тянется к Рокудо, когда стягивает мешающую материю. Жадно целует его в губы, в шею, в ключицу.
Бум. Бум. Бум.
— Не можешь прожить без меня и двух дней? — насмешливо протянул Мукуро, не подозревая, что... попал в точку. Слова действуют на Бьякурана сильнее ударов. Он отпрянул от иллюзиониста, думая, что он творит. Зависит от кого-то? Сильный Джессо?
— Как думаешь, кто от кого зависит? — томный шепот, который глава Мильфиоре мечтал услышать раньше. Но почему именно эти слова...
Бум. Бум. Бум.
Бьякуран мог бы убить Мукуро за сказанное. Так легко - прекратить чью то жизнь. Он делал это не раз. Но именно сейчас не может. Причинить боль - да. Убить - нет.
Бум. Бум. Бум.
Пришла пора и Джессо вспомнить про гордость и величие. Чтобы Бьякуран проиграл жалкому иллюзионисту? Этого не будет. И он не смеет так разговаривать с главой Мильфиоре. Нужно его наказать. Да. Но вгрызаясь поцелуями, своими ударами, сексом, он докажет обратное - действительно зависит.
Бум. Бум. Бум.
Это отвратительное чувство. Бьякуран готов был вырвать собственное сердце, чтобы не испытывать его. Если бы оно вырвалось через ребра и кожу - это был бы хороший конец всему.
Бум. Бум. Бум.
Не испытывать слабость. Не перед кем. Никогда.
Бум. Бум. Бум.
— Мукуро-кун, ты отправляешься в Вендиче. Прямо сейчас, — слова сказанные с каким то сожалением. В них не было ничего привычного Бьякурану.
***
Он поборол зарождающиеся чувства. Он... победил?
9.09.0. Сиквел. «То, чего не было».
***
Четыре года спустя.
Мелкий дождь бил по крышам домов, вызывая у людей сонливость и нежелание что-либо делать. Многие предпочитали отлеживаться в теплых кроватках, исключением служили лишь редкие прохожие. Один из таких был мужчина в белом плаще. Как ни странно носил он всегда исключительно белое. Именно он был тем, кто хотел изменить этот мир, не первый и не последний, победивший в битве, но проигравший в войне. Про таких говорят «Я хотел сотворить добро, а получилось как всегда – зло.»
Бьякуран.
Джессо огляделся, пытаясь понять куда идти дальше, однако пропустить огромный и давно заброшенный парк развлечений Кокуе Лэнд он не мог. Почти заброшенный. Бьякуран знал, что там есть, как минимум, один житель. Тот, кто до сих пор не признает свою принадлежность к Вонголе и мечтает захватить тело Тсунаеши. А что действительно изменилось за эти годы?
Бьякуран быстро нашел вход, проскальзывая внутрь здания и стряхивая с себя капли влаги. Найти иллюзиониста не составило труда - Мукуро был в комнате с бетонными стенами, в которых не было ничего привлекательного, да и мебель оставляла желать лучшего: пара книжных шкафов, потрепанный красно-желтый диван и кофейный столик. Но и это было объяснимо. Мукуро никогда не нужна была роскошь. В любой момент он мог сорваться с места и больше не вернуться сюда, но благо судьба распорядилась иначе.
Бьякуран молча наблюдал за иллюзионистом, который мирно смотрел в окно на капли, бьющиеся о карниз, и, когда, наконец, повернулся, его лицо исказила гримаса удивления с примесью ненависти. Ведь перед ним, прижавшись к дверному проему, стоял кошмар, который он не смог бы забыть и при всем желании.
— Здравствуй, Мукуро-кун, — протянул Бьякуран. Рокудо уже собрался захлопнуть дверь, врезав ей же по лицу наглого Бьякурана, посмевшего еще и заявится сюда, однако Джессо, предвидя затею Мукуро, проскочил внутрь комнаты, — Ты какой-то не приветливый. Разве так приветствуют старых друзей?
— Ты смеешь называть меня другом? — взгляд Мукуро скользил по различным предметам, представляя какой из них нанесет больший урон Бьякурану при ударе, — Уходи!
— Но я так замерз, — скрывая ухмылку, врал Бьякуран, — Может быть ты сделаешь мне чашечку кофе? После этого я, конечно, уйду...
Мукуро несколько секунд смотрел прямо в глаза Бьякурана, пытаясь понять можно ли ему верить. Опыт подсказывал, что нет, но желание избавится от него было сильнее, потому Рокудо вышел, собираясь приготовить злосчастный кофе.
Бьякуран, не долго думая, сначала двинулся к столику, но не обнаружив там ничего интересного, подошел к книжному шкафу, рассматривая обложки. Одна из книг явно выбивалась из общего ряда, стоя чуть ближе. Джессо вытащил ее, обнаруживая за книгой маленькую красную шкатулку, в которой хранилось то, чего никак не ожидал Бьякуран - золотое кольцо с еле видной гравировкой, почти единственное в своем роде, выполненное на заказ.
Мукуро прервал Джессо своим появлением. Белая маленькая чашка чуть не вывалилась из его рук, когда он увидел что нашел Бьякуран. Щеки залились румянцем, да и сам иллюзионист не знал, что сказать и сделать: то ли выкинуть Джессо из своего дома пинками, забрав предварительно кольцо, то ли попытаться оправдаться.
— О, Мукуро-кун, так ты хранишь его? — Бьякуран неуверенно приближался к, обездвиженному от шока, Рокудо.
— Я хотел... — иллюзионист не знал что ответить, хоть идей в его голове было предостаточно, но почему то ни одна из них не казалась ему подходящей. «... выкинуть его.» - Тогда почему хранил? «... вернуть тебе.» - Зачем? «... получить развод.» - А при чем тут вообще кольцо? Да и свадьба то была липовая.
— Тебе подсказать? — рука Бьякурана мягко легла на талию Мукуро, прижимая к себе, — Может быть, непокорный иллюзионист любит слишком самоуверенного и самовлюбленного бывшего главу Мильфиоре?
— Нет, — точно нет, твердое нет. Единственное, что Рокудо мог сказать с уверенностью. Но и объяснить почему хранит эту вещь не мог.
Мукуро не заметил в какой момент кофе вместе с кружкой оказались на полу, но факт остается фактом. Бьякуран неодобрительно смотрел на белые осколки, не отпуская иллюзиониста.
— А помочь мне согреться тебе все равно придется, — лицо Бьякурана было таким же, как когда он был почти всесильным. Он знал, что сегодня получит, что хочет, не смотря на то, что был лишен практически всех своих сил и колец Маре в придачу. А хотел он явно не кофе...
Губы Бьякурана соприкоснулись с чужими, но такими родными губами. И этот поцелуй был невероятно нежным, таким странным для Джессо, таким непохожим на его обычное поведение. Руки, не торопясь, расстегивали пуговицы на белой рубашке иллюзиониста, несмело, давая Мукуро шанс все прекратить. Хотя, возможно, все это было лишь проверкой, и оттолкни Рокудо блондина, Бьякуран связал бы ему руки и они оба вспомнили бы былые времена. Но иллюзионист ничего не делал, просто стоял, не сопротивляясь, но и не отвечая, даже когда Джессо добрался до джинс, стягивая их.
Бьякуран повалил Мукуро на маленький и не очень удобный диванчик, кроме которого, увы, не было ничего подходящего. Джессо исследовал языком каждый сантиметр тела иллюзиониста, по которому он, наверно, скучал, но никогда в этом не признавался. Ведь еще несколько лет назад, он решил для себя, что не любит Рокудо, что тот всего лишь игрушка. Но сейчас разрушал самообманы. Свои и иллюзиониста.
Пальцы Бьякурана быстро проникли внутрь, выдавая присущее ему нетерпение. И все таки он не изменился. Мукуро что-то прохрипел, разворачивая голову на девяносто градусов, не давая рассмотреть его выражение лица Бьякурану, нависшему над Рокудо.
— Посмотри на меня, — прошептал Джессо, наклоняясь ближе и не прекращая движений пальцами внутри иллюзиониста. Однако Мукуро не последовал указаниям Бьякурана, все таки же смотря куда то в сторону, за что получил несильную пощечину. Он и в правду не капли не изменился.
Бьякуран закончил растягивать Рокудо, который, в общем то, не спешил радоваться, зная что за этим последует. Член Джессо вошел резко и грубо, заставляя иллюзиониста кричать и вырываться, впиваться ногтями в спину Бьякурана, оставляя длинные полосы, которые потом будут болеть и долго заживать. Толчки тоже не были Мукуро приятны. Поначалу. В этот раз ему было важно, чтобы и его партнер получил удовольствие, поэтому он как мог отвлекал Рокудо: проводил влажные дорожки поцелуев на шее, иногда спускаясь к соскам или поднимаясь к искусанным губам; рукой скользил по члену самого Мукуро. Когда Бьякурану удалось задеть простату, иллюзионист и вовсе застонал, несомненно доставляя этим наслаждение Джессо.
Мукуро кончил в руку Бьякурана, который ускорился и через несколько толчков сделал тоже самое, обессилено падая на иллюзиониста, потому что места на диване было катастрофически мало. Мукуро на несколько секунд закрыл глаза, а затем, глубоко вдохнув, заявил:
— Согрелся? Вали отсюда.
— Уверен, что хочешь этого?
Руки Мукуро коснулось что-то теплое. На его палец теперь было надето то самое кольцо, которые много лет хранилось в шкатулке за книгами.
— Не снимай, — приказ Бьякурана. Почему, даже, когда он стал никем, его так сложно ослушаться?
Бьякуран поднялся, освобождая Мукуро от веса своего тела, и привел себя в порядок. Он уходил, зная что вернется, зная что иллюзионист будет его ждать.
— Я не люблю тебя, — небрежно бросает Бьякуран напоследок, хотя его сердце болезненно сжимается.
— Я тебя тоже... не люблю.
Они никогда не признают своих чувств, будут врать и причинять боль себе и друг другу. Но они будут вместе. Черный Мукуро и Белый Бьякуран.
@музыка: Агата Кристи - Грязь
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 1869
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Изнасилование, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог.
читать дальше
Крупные капли дождя били по крышам и асфальту, распугивая прохожих, заставляя их быстрее разбегаться по домам. Лишь молния время от времени освещала темную, несмотря на ранее время, улицу. Для всех это была лишь плохая погода, но Хибари знал, что происходит. Это внезапная перемена климата могла означать лишь одно — он вернулся. Снова.
Плащ Кеи уже промок насквозь, но ему было наплевать, он двигался к своей цели, не зная где она, но будто чувствуя. Словно какая-то связь возникла между ними и теперь тянет их друг к другу. Но оба знают, что после встречи один из них умрет. Вот только если некромант нашел способ возвращаться в этот мир, то Хибари не был бессмертен, а значит, покинув землю единожды, он больше не вернется.
Кея вышел на ровную дорогу, уводящую от большинства городских домов. Всего в нескольких сотнях метров находился сарай, причем заброшенный, судя по всему. Очень обычный, коих рядом с населенными пунктами было много, но именно от этого исходила темная аура. Хотя, наверно, никто, кроме Хибари, ее не чувствовал.
Рука Хибари скользнула в широкий карман плаща, нащупывая и сжимая рукоять кинжала. Он готовился к битве, которая не будет простой. Она никогда не была простой. Несколько секунд помедлив, вторая рука все же толкнула дряхлую дверь, державшуюся разве что на силе божьей. Другого объяснения, как этот рассыпающийся, объеденный термитами кусок дерева еще держался, он найти не мог.
Взгляду Кеи предстала следующая картина: среди хлама (но не мусора, видимо, недавно кто-то тут жил) на потертом кресле развалился молодой парень с черными короткими волосами в брюках и белой рубашке. Он сидел, чуть наклонив голову, с закрытыми глазами так, что можно было решить, что он спит. И лишь резкий голос опроверг эту теорию:
– Добро пожаловать в мою скромную обитель. Могу чем-то помочь? – но сам он даже не шелохнулся.
– Было бы неплохо, Леонардо Липпи, – ехидно произнес Кея, выдавая выведанную накануне информацию. Ведь некромант часто вселялся в чужие тела, а вот совсем недавно именно этот паренек пропал из тихого городка, – или мне называть тебя Рокудо Мукуро?
– Ойя-ойя, я надеялся тебе понадобится больше времени, чтобы вычислить меня, – брюнет поднялся со своего места, открывая глаза.
Хибари был готов в любую секунду вонзить лезвие в сердце Рокудо, но внешне оставался спокойным и равнодушным. Легкий туман окутал брюнета, раскрывая истинную сущность некроманта: высокий рост, синие волосы, сзади собранные в хвост, а на затылке представляющие ужасный шухер аля «я упала с сеновала, тормозила головой», и, конечно, эти разноцветные глаза.
– Что же так рано? Я даже не успел повеселиться, – Мукуро рассуждал вслух, будто они были старыми друзьями, – и, кстати, что в этот раз? Пустишь пулю в лоб или похоронишь заживо? А может быть осиновый кол?
– Позволь это останется сюрпризом, - холодно ответил Кея.
– Ку-фу-фу, когда же ты поймешь, что все это бесполезно? Я вернусь. Вернусь из самых глубин ада, если понадобиться.
– А я вновь отправлю тебя туда.
– Ненадолго. Ты стареешь, Кея. В прошлый раз я нанес тебе серьезные раны, верно?
Хибари молчал, но в его стальных глазах полыхал огонь. Рокудо развернулся спиной к Кее, наливая в заготовленные заранее бокалы вино.
– В любом случае, ты единственный, кому удается победить меня, – голос некроманта перешел на вкрадчивый шепет, а сам Мукуро внезапно оказался совсем близко, почти прижимая Хибари к стене, – так кто или же что ты такое, Хибари Кея?
– Святая инквизиция, – то ли в шутку, то ли в серьез бросил он, доставая кинжал и целясь им в живот Рокудо. Но руку что-то перехватывает, выворачивая и заставляя Кею вскрикнуть из-за резкой боли в ней, – мразь!
– Как нехорошо, – произносит некромант, разглядывая валяющийся на полу кинжал, – чистое серебро?
Ответа снова не было. Хибари, собрав всю свою силу воли в кулак, бросился на Рокудо, опрокидывая на пыльный пол и прижимая к нему. Это было просто, даже слишком. Поэтому Кея ни на секунду не поверил в истинность происходящего. Все идет так гладко, только потому что Мукуро так хочет. Он слишком силен, чтобы быть побежденным таким приемом.
– Что теперь? Убьешь меня? – некромант смеялся.
– Возможно.
Казалось, ничего не произошло, только Мукуро чуть шевельнул рукой, но Хибари мгновенно оказался под ним. Они поменялись местами.
– А может наоборот?
В свете единственной заженной свечи блеснул металл, вонзившийся в ладонь Рокудо Кеей. Несомненно больно, но не смертельно. Более того, Хибари был уверен, что раны заживут уже через несколько часов, если не минут. Не зря же он был некромантом. Однако это все же отвлекло Мукуро, позволив Кее вырваться. Он собирался поднять свое основное оружие и пронзить насквозь чудовище, но что-то остановило его. Нет, кто-то. Кто-то не давал ему сдвинуться, обхватив за талию, разворачивая к себе лицом и грубо целуя. Хибари был ошарашен, несколько секунд он не мог решить что делать, впал в ступор. В итоге, решив, что это не более, чем уловка, он прикусил чужой язык, блуждающий у него во рту.
– Что такое? – насмешливо прошептал Мукуро, – или хочешь сначала выпить вина?
– Издеваешься, травоядное, – выдохнул Кея, вновь меня ситуацию, оттолкнув от себя и прижав к стене Рокудо, – но если тебе так сильно этого хочется перед смертью, то могу устроить. Вот только на моих условиях.
На его ладони появилась веревка, которая прежде покоилась в плаще «на всякий случай». Брюнет схватил Мукуро за запястья, связывая их.
– Эй, нет! На такое я не подписывался! – судорожно закричал Рокудо. Только шансы быть услышанным из-за нелюдимости места, отвратительной погоды и шумного дождя сокращались до одной тысячной процента.
Кея не торопился, обезвредив врага: оглядел сопротивляющегося некроманта и уже успел раздеть его взглядом, но сам медлил. Он почти неощутимо провел языком по губе Мукуро, а затем сильно укусил за нее. Ему хотелось почувствовать кровь, понять такая же она, как у всех людей, красная и соленая, или черная и гнилая, под стать душе. Вопреки ожиданиям, она действительно была слегка соленая с почти не чувствующимся привкусом железа.
– Тварь! – выплюнул Рокудо. Но тут же был заткнут поцелуем. Смешанным с кровью. И это, как ни странно, его возбуждало.
Хибари быстро расстегивал пуговицы белой рубашки некроманта и хотел было ее снять, но наткнулся на преграду — связанные руки мешали. Можно было, конечно, ее порвать, но Кея решил, что слишком много чести, поэтому оставил неснятой. Мукуро предпринял последнюю попытку сбежать, попытался пнуть своего мучителя, но он поймал ногу. Грозно оскалившись, он стянул с этой самой ноги штанину, а затем и вторую. Неожиданностью для Хибари стало отсутствие на Рокудо нижнего белья.
– Это ты всегда так ходишь или к сегодняшней встречи готовился? – озарило Кею, заставив отвлечься от процесса раздевания некроманта.
– Заткнись, а?
– Конечно, к чему пустые разговоры, перейдем сразу к делу, раз уж тебе не терпится.
Кея перевернул Мукуро на живот, вызвав у того возмущенные возгласы. Хибари сел сверху, прижав его всем телом к холодному деревянному полу и протягивая руку ко рту Рокудо, недвусмысленно пытаясь заставить его облизать пальцы. Однако зубы некроманта быстро сомкнулись на них, прокусывая кожу.
– Чтож, придется по-плохому...
Хибари слегка наклонился, поднимая свой кинжал. На секунду задумавшись, стоит ли это делать вообще, он все же принял положительное решение, Кея аккуратно взял оружие за лезвие, а рукоятью слегка надавил на анал, проталкивая глубже. Мукуро начал с удвоенной силой извиваться, хрипло ругаясь. Боль током прошлась по его телу, отчего он выгнулся, пытаясь отползти подальше. И еще его, Рокудо, называли садистом? Сейчас он думал, что это Кею впору сжигать на костре. В достаточной мере насладившись криками некроманта, Хибари вынул кинжал и откинул его чуть в сторону.
Мукуро выдохнул, утыкаясь лицом в пол, думая что все закончилось, но это было не так. Хибари расстегнул собственные брюки, оголяя свой возбужденный орган. Рокудо, чувствуя неладное, поднял голову и взглянул на инквизитора.
– Только не снова! – Мукуро не нравилось.
– Терпи, - только и ответил Кея, входя в него на полную длину.
Ногти некроманта царапали все что попадало под руки, пытаясь выместить свою боль на чем-то другом. Хибари ускорялся, но процесс не приносил Мукуро никаких приятных ощущений. Пока Кея не сменил угол проникновения. Он задел внутри какую-то точку, отчего перед глазами вспыхнули белоснежные искры. Несколько минут, длившихся для них слишком долго, и оба кончили.
– А что так быстро? - ухмылялся Мукуро, умудряясь распутывать узел на веревке.
– Не говори, что тебе не понравилось.
– О, конечно, понравилось, – притянув к себе Хибари, прошептал он, пока тот еще не пришел в себя до конца.
Рокудо тут же вовлек Кею в поцелуй, пока его рука тихо ползла по полу. Отсчет пошел. Три. Язык Хибари ловко орудует во рту Мукуро, не чувствуя больше опасности. Два. Это полная власть, враг разгромлен и побежден. Один. Он снова выиграл? Ноль. Серебряный кинжал вонзается в живот Кеи.
– Ну и кто же из нас победил? - смеется некромант.
Кее сложно поверить в поражение.
– Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог, – равнодушно произносит Рокудо, подходя к столу и хватая бокал с вином. Его план сработал превосходно, – но не волнуйся, мы еще встретимся. В аду.
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 1869
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP, AU, Songfic
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Изнасилование, Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог.
читать дальше
Я никогда не любил ворожить,
Я никогда не любил воскресать,
Я никогда не любил убивать,
Я никогда не любил,
Но иначе не мог...
Я никогда не любил воскресать,
Я никогда не любил убивать,
Я никогда не любил,
Но иначе не мог...
Крупные капли дождя били по крышам и асфальту, распугивая прохожих, заставляя их быстрее разбегаться по домам. Лишь молния время от времени освещала темную, несмотря на ранее время, улицу. Для всех это была лишь плохая погода, но Хибари знал, что происходит. Это внезапная перемена климата могла означать лишь одно — он вернулся. Снова.
Плащ Кеи уже промок насквозь, но ему было наплевать, он двигался к своей цели, не зная где она, но будто чувствуя. Словно какая-то связь возникла между ними и теперь тянет их друг к другу. Но оба знают, что после встречи один из них умрет. Вот только если некромант нашел способ возвращаться в этот мир, то Хибари не был бессмертен, а значит, покинув землю единожды, он больше не вернется.
Кея вышел на ровную дорогу, уводящую от большинства городских домов. Всего в нескольких сотнях метров находился сарай, причем заброшенный, судя по всему. Очень обычный, коих рядом с населенными пунктами было много, но именно от этого исходила темная аура. Хотя, наверно, никто, кроме Хибари, ее не чувствовал.
Рука Хибари скользнула в широкий карман плаща, нащупывая и сжимая рукоять кинжала. Он готовился к битве, которая не будет простой. Она никогда не была простой. Несколько секунд помедлив, вторая рука все же толкнула дряхлую дверь, державшуюся разве что на силе божьей. Другого объяснения, как этот рассыпающийся, объеденный термитами кусок дерева еще держался, он найти не мог.
Взгляду Кеи предстала следующая картина: среди хлама (но не мусора, видимо, недавно кто-то тут жил) на потертом кресле развалился молодой парень с черными короткими волосами в брюках и белой рубашке. Он сидел, чуть наклонив голову, с закрытыми глазами так, что можно было решить, что он спит. И лишь резкий голос опроверг эту теорию:
– Добро пожаловать в мою скромную обитель. Могу чем-то помочь? – но сам он даже не шелохнулся.
– Было бы неплохо, Леонардо Липпи, – ехидно произнес Кея, выдавая выведанную накануне информацию. Ведь некромант часто вселялся в чужие тела, а вот совсем недавно именно этот паренек пропал из тихого городка, – или мне называть тебя Рокудо Мукуро?
– Ойя-ойя, я надеялся тебе понадобится больше времени, чтобы вычислить меня, – брюнет поднялся со своего места, открывая глаза.
Хибари был готов в любую секунду вонзить лезвие в сердце Рокудо, но внешне оставался спокойным и равнодушным. Легкий туман окутал брюнета, раскрывая истинную сущность некроманта: высокий рост, синие волосы, сзади собранные в хвост, а на затылке представляющие ужасный шухер аля «я упала с сеновала, тормозила головой», и, конечно, эти разноцветные глаза.
– Что же так рано? Я даже не успел повеселиться, – Мукуро рассуждал вслух, будто они были старыми друзьями, – и, кстати, что в этот раз? Пустишь пулю в лоб или похоронишь заживо? А может быть осиновый кол?
– Позволь это останется сюрпризом, - холодно ответил Кея.
– Ку-фу-фу, когда же ты поймешь, что все это бесполезно? Я вернусь. Вернусь из самых глубин ада, если понадобиться.
– А я вновь отправлю тебя туда.
– Ненадолго. Ты стареешь, Кея. В прошлый раз я нанес тебе серьезные раны, верно?
Хибари молчал, но в его стальных глазах полыхал огонь. Рокудо развернулся спиной к Кее, наливая в заготовленные заранее бокалы вино.
– В любом случае, ты единственный, кому удается победить меня, – голос некроманта перешел на вкрадчивый шепет, а сам Мукуро внезапно оказался совсем близко, почти прижимая Хибари к стене, – так кто или же что ты такое, Хибари Кея?
– Святая инквизиция, – то ли в шутку, то ли в серьез бросил он, доставая кинжал и целясь им в живот Рокудо. Но руку что-то перехватывает, выворачивая и заставляя Кею вскрикнуть из-за резкой боли в ней, – мразь!
– Как нехорошо, – произносит некромант, разглядывая валяющийся на полу кинжал, – чистое серебро?
Ответа снова не было. Хибари, собрав всю свою силу воли в кулак, бросился на Рокудо, опрокидывая на пыльный пол и прижимая к нему. Это было просто, даже слишком. Поэтому Кея ни на секунду не поверил в истинность происходящего. Все идет так гладко, только потому что Мукуро так хочет. Он слишком силен, чтобы быть побежденным таким приемом.
– Что теперь? Убьешь меня? – некромант смеялся.
– Возможно.
Казалось, ничего не произошло, только Мукуро чуть шевельнул рукой, но Хибари мгновенно оказался под ним. Они поменялись местами.
– А может наоборот?
В свете единственной заженной свечи блеснул металл, вонзившийся в ладонь Рокудо Кеей. Несомненно больно, но не смертельно. Более того, Хибари был уверен, что раны заживут уже через несколько часов, если не минут. Не зря же он был некромантом. Однако это все же отвлекло Мукуро, позволив Кее вырваться. Он собирался поднять свое основное оружие и пронзить насквозь чудовище, но что-то остановило его. Нет, кто-то. Кто-то не давал ему сдвинуться, обхватив за талию, разворачивая к себе лицом и грубо целуя. Хибари был ошарашен, несколько секунд он не мог решить что делать, впал в ступор. В итоге, решив, что это не более, чем уловка, он прикусил чужой язык, блуждающий у него во рту.
– Что такое? – насмешливо прошептал Мукуро, – или хочешь сначала выпить вина?
– Издеваешься, травоядное, – выдохнул Кея, вновь меня ситуацию, оттолкнув от себя и прижав к стене Рокудо, – но если тебе так сильно этого хочется перед смертью, то могу устроить. Вот только на моих условиях.
На его ладони появилась веревка, которая прежде покоилась в плаще «на всякий случай». Брюнет схватил Мукуро за запястья, связывая их.
– Эй, нет! На такое я не подписывался! – судорожно закричал Рокудо. Только шансы быть услышанным из-за нелюдимости места, отвратительной погоды и шумного дождя сокращались до одной тысячной процента.
Кея не торопился, обезвредив врага: оглядел сопротивляющегося некроманта и уже успел раздеть его взглядом, но сам медлил. Он почти неощутимо провел языком по губе Мукуро, а затем сильно укусил за нее. Ему хотелось почувствовать кровь, понять такая же она, как у всех людей, красная и соленая, или черная и гнилая, под стать душе. Вопреки ожиданиям, она действительно была слегка соленая с почти не чувствующимся привкусом железа.
– Тварь! – выплюнул Рокудо. Но тут же был заткнут поцелуем. Смешанным с кровью. И это, как ни странно, его возбуждало.
Хибари быстро расстегивал пуговицы белой рубашки некроманта и хотел было ее снять, но наткнулся на преграду — связанные руки мешали. Можно было, конечно, ее порвать, но Кея решил, что слишком много чести, поэтому оставил неснятой. Мукуро предпринял последнюю попытку сбежать, попытался пнуть своего мучителя, но он поймал ногу. Грозно оскалившись, он стянул с этой самой ноги штанину, а затем и вторую. Неожиданностью для Хибари стало отсутствие на Рокудо нижнего белья.
– Это ты всегда так ходишь или к сегодняшней встречи готовился? – озарило Кею, заставив отвлечься от процесса раздевания некроманта.
– Заткнись, а?
– Конечно, к чему пустые разговоры, перейдем сразу к делу, раз уж тебе не терпится.
Кея перевернул Мукуро на живот, вызвав у того возмущенные возгласы. Хибари сел сверху, прижав его всем телом к холодному деревянному полу и протягивая руку ко рту Рокудо, недвусмысленно пытаясь заставить его облизать пальцы. Однако зубы некроманта быстро сомкнулись на них, прокусывая кожу.
– Чтож, придется по-плохому...
Хибари слегка наклонился, поднимая свой кинжал. На секунду задумавшись, стоит ли это делать вообще, он все же принял положительное решение, Кея аккуратно взял оружие за лезвие, а рукоятью слегка надавил на анал, проталкивая глубже. Мукуро начал с удвоенной силой извиваться, хрипло ругаясь. Боль током прошлась по его телу, отчего он выгнулся, пытаясь отползти подальше. И еще его, Рокудо, называли садистом? Сейчас он думал, что это Кею впору сжигать на костре. В достаточной мере насладившись криками некроманта, Хибари вынул кинжал и откинул его чуть в сторону.
Мукуро выдохнул, утыкаясь лицом в пол, думая что все закончилось, но это было не так. Хибари расстегнул собственные брюки, оголяя свой возбужденный орган. Рокудо, чувствуя неладное, поднял голову и взглянул на инквизитора.
– Только не снова! – Мукуро не нравилось.
– Терпи, - только и ответил Кея, входя в него на полную длину.
Ногти некроманта царапали все что попадало под руки, пытаясь выместить свою боль на чем-то другом. Хибари ускорялся, но процесс не приносил Мукуро никаких приятных ощущений. Пока Кея не сменил угол проникновения. Он задел внутри какую-то точку, отчего перед глазами вспыхнули белоснежные искры. Несколько минут, длившихся для них слишком долго, и оба кончили.
– А что так быстро? - ухмылялся Мукуро, умудряясь распутывать узел на веревке.
– Не говори, что тебе не понравилось.
– О, конечно, понравилось, – притянув к себе Хибари, прошептал он, пока тот еще не пришел в себя до конца.
Рокудо тут же вовлек Кею в поцелуй, пока его рука тихо ползла по полу. Отсчет пошел. Три. Язык Хибари ловко орудует во рту Мукуро, не чувствуя больше опасности. Два. Это полная власть, враг разгромлен и побежден. Один. Он снова выиграл? Ноль. Серебряный кинжал вонзается в живот Кеи.
– Ну и кто же из нас победил? - смеется некромант.
Кее сложно поверить в поражение.
– Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог, – равнодушно произносит Рокудо, подходя к столу и хватая бокал с вином. Его план сработал превосходно, – но не волнуйся, мы еще встретимся. В аду.
@музыка: Канцлер Ги - Тень на стене
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: Zebrul
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10051
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Суждено встретиться. В любом мире.
Публикация на других ресурсах:
Ссылку в личку.
Примечания автора:
Пейринг нынче не в моде, но мне же как всегда пофиг, главное - написать.:З
Память
Никто не знает что могло бы произойти, если бы в определенный момент он поступил бы так, а не иначе. Никто, за исключением этих двоих, пожалуй. Бьякурана и Шоичи, которым суждено было встретиться в любом мире.
***
Лучшие друзья шли по парку. Бьякуран рассказывал какой-то момент из жизни, а Шоичи время от времени заливался смехом, комментируя сказанное.
— Ты помнишь, как мы познакомились? — неожиданно меняет тему Джессо.
— Конечно, — отвечает ему Шоичи, погружаясь в воспоминания. Он помнит все, будто это было вчера. Даже больше, он почти видит эту картину, закрыв глаза:
Всего несколько дней назад Ирие приехал в Америку и теперь стоял в нескольких десятках метров от Инженерного университета, в котором ему предстояло учиться. Масштаб здания поражал его настолько, что Шоичи не мог отвести взгляда. Он, конечно, знал куда едет, но вживую это было несколько иначе, чем на картинках или словесных описаниях.
Уже приблизившись к входу, Ирие внезапно столкнулся с кем-то, из-за чего оба упали на землю, роняя сумки и книги, которые держали в руках.
— Простите, — пробормотал Ирие, пытаясь найти в траве очки, которые слетели в результате падения.
Рука незнакомца протянула ему то, что он искал. Шоичи надел очки и взглянул на блондина, который мило улыбался, хотя другой бы на его месте, наверно, наорал бы на него и удалился. Но он не только не сделал этого, он даже помог Шоичи, собирая листки, выпавшие из книги, которую тот нес.
— Это ты нарисовал? — вдруг спросил блондин, разглядывая один из листов с чертежами, непонятными обычному человеку.
Шоичи только смущенно кивнул.
— Здорово, — протянул он, подавая Ирие руку, чтобы тот поднялся, и отдавая ему вещи, — что ж, еще увидимся, — какая уверенность в голосе.
— Постой! Ты не представился.
— Бьякуран. Бьякуран Джессо, — кинул он, уходя.
Бьякуран потряс Ирие за плечо, вырывая из воспоминаний.
— Не засыпай, ты мне еще сегодня нужен, — недовольствовал Джессо. А потом, резко повернувшись, поцеловал рыжего прямо в губы.
— Не здесь же, — слабо сопротивлялся Шоичи.
— Я очень хочу, — прошептал Бьякуран, обнимая парня за талию.
— Подожди до дома, а? Ну хоть раз!
***
Ирие мечтал стать известным музыкантом. Выступать на сцене, девушки бы его любили, а на экранах то и дело мелькало бы его лицо. Он твердо решил исполнить свою мечту, чего бы это не стоило. Но судьба распорядилась иначе, не дав ему всемирной славы. И ему приходилось выступать в захудалом клубе, где каждую ночь обдолбанные подростки пытались двигаться под такт музыки, а особо озабоченные занимались сексом в грязном туалете. Единственным приличным человеком, посещавшим время от времени это место, был всегда улыбающийся блондин. Он приходил раз в неделю, садился за дальний столик и, подперев рукой голову, смотрел на сцену. Он никогда ничего не пил в клубе, просто смотрел на сцену, а после выступления уходил. Когда Ирие спускался со сцены, то уже не мог его найти.
Но однажды ему все-таки удалось поймать загадочного блондина.
— Мне просто нравится твой голос, — сказал он, — странно, что ты выступаешь здесь.
Вскоре два парня были в кафе. Болтали о жизни, шутили и смеялись, — в общем, весело проводили время.
А через два месяца Бьякуран уже кормил Шоичи мороженым, специально промахиваясь, попадая то в нос, то в щеку, то в непосредственной близости к губами, а затем слизывал белые пятна с кожи.
***
Кто бы мог подумать, что Шоичи, с его-то умом, станет совершенно обычным, заурядным работником в офисе, у которого каждое утро начинается одинаково, а жизнь однообразна и сера.
Ирие ездит на метро каждый день, чтобы добраться до работы, но редко бывает там такое количество народу, как сегодня. Конечно, все наслышаны о толпах в метро, но сейчас было действительно не двинуться. Люди давили со всех сторон, толпились и ругались.
Шоичи вдруг почувствовал, будто через его руку прошел заряд тока. Что случилось? Ведь он только нечаянно прикоснулся рукой к тыльной стороне чужой ладони, пытаясь не упасть. В его голове начали всплывать различные законы физики, но не один из них не мог объяснить, что произошло. Человек, которого он коснулся, также пристально смотрел на Ирие, видимо, тоже почувствовав это. Он вглядывался в лицо, прекрасно понимая, что не знает его, этого рыжего парня в очках, но он замечал какие-то до боли знакомые черты. Казалось, что они друг друга знают, причем давно. Разум подсказывал, что это невозможно, но все же...
Все-таки Бьякуран вышел не на своей станции, а именно за Шоичи. Хотя и Шоичи тоже. Больше не в силах терпеть толпу и пристальный взгляд, он вышел на две станции раньше, подумав, что лучше прогуляется пешком. Он ведь не знал, что и Джессо пойдет за ним.
— Стой, — позвал Бьякуран, устав гнаться за ним.
Ирие вздрогнул от этого голоса и замер. Кажется, им была пропитана вся его жизнь. Почему он раньше этого не замечал?
— Б...Бьякуран? — робко спрашивает Шоичи, когда их руки снова соприкасаются и на этот раз не на мгновенье.
Мысли путаются, появляются обрывки воспоминаний и те приятные моменты, которые они провели вместе.
Стоит ли говорить, что после встречи с Бьякураном жизнь Шоичи изменилась? Больше не было серых будней, были только дни, наполненные радостью от встреч с Джессо. Походы в кино и кафе, прогулки и поездки. Легкие поцелуи, от которых краснел Ирие и просил не делать так на публике, на что Бьякуран только смеялся. Ему было все равно.
— Шо-тян, — сладко протянул Бьякуран, — когда мы уже сделаем это?
— Сделаем что? — наивно спросил Ирие, бегая по кухне и пытаясь приготовить ужин из того, что было у него в холодильнике, и не глядя на сидящего за столом Джессо.
Бьякуран беззвучно подошел к Шоичи и обнял его со спины, не давая двигаться.
— Займемся сексом, конечно, — прошептал он в самое ухо, — послушай, мы ведь уже делали это.
— Нет-нет, это было в параллельном мире, поэтому это не считается, — возразил Шоичи, пытаясь вырваться из объятий.
— Какая разница? Важен факт, а не где и когда. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Правда.
Дыхание Джессо обжигало кожу, не давало сосредоточиться, собрать воедино мысли и ответить членораздельной речью.
— Нет, — все же выдохнул Ирие.
Бьякуран жестко развернул парня к себе лицом, а весом тела прижимал его к кухонной тумбе.
— Шо-тян, если ты продолжишь мне отказывать, то я свяжу тебя, и тогда тебе точно не понравится.
— Я... я немного боюсь.
Бьякуран провел языком по губе Шоичи, а затем и вовсе проник им в рот, нежно целуя, но не требуя ответа.
— Все еще боишься? — оторвался Джессо от соблазнения своего друга.
Ирие пробормотал что-то неопределенное. Но Бьякурану было достаточно лишь того, что ему не сказали «нет», значит, он может делать, что хочет. Джессо усадил Шоичи на стол и, пока тот не пришел в себя окончательно, стянул с него футболку. И расстегнул ремень на джинсах.
— Ты что делаешь?! — возмутился Шоичи, когда Бьякуран, приспустив его штаны вместе с нижним бельем и хищно улыбнувшись, взял его член в рот. Джессо, естественно, ничего не ответил. Ирие попытался его остановить, но руки были перехвачены и прижаты к столу руками Бьякурана. Так что Шоичи оставалось только наслаждаться, закрыв глаза и откинув голову, а также тихо постанывать, давая знать Бьякурану, что он делает все правильно.
Через несколько минут белая жидкость оказалась во рту у Бьякурана, а Шоичи покраснел уже, наверно, десятый раз за день. Джессо поднял Ирие на руки и перекинул через плечо, направляясь в спальню.
Разум Шоичи очнулся, когда он оказался на кровати, но было уже слишком поздно — Бьякуран лишил его всей одежды и теперь исследовал языком все участки его тела. Он даже не заметил, как рука Джессо оказалась у его дырки. Пальцы сначала поглаживали кожу вокруг, а потом сразу два из них резко вошли внутрь так, что он закричал, но был тут же заткнут поцелуем. Несмотря на внешние равнодушие, Бьякуран торопился, он настолько хотел овладеть телом своего друга, поэтому на растягивание не потратил много времени. Он вынул пальцы, и на смену им пришел его член.
Из глаз Ирие брызнули слезы от боли. Он пытался вытирать их рукой, но больше размазывал по лицу. Вторая рука судорожно сжимала простынь, будто пытаясь выместить на ней все, что он чувствовал. Толчки ускорились, и Бьякуран задел чувствительную точку внутри Шоичи. Что-то вспыхнуло перед глазами, ослепляя, но в то же время доставляя удовольствие. Ирие выгибался, пока у обоих не наступила разрядка.
Шоичи спрятал глаза за волосами, не желая показывать их Джессо. Но для него это была не помеха. Легким движением руки он убрал челку и провел языком по засохшим слезам.
— Прости. В следующий раз я буду нежнее.
Шоичи знал, что это правда, что он может ему доверять. Что в любом мире Бьякуран будет любить его, что он не останется один.
Бета: Zebrul
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: 10051
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), PWP, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Суждено встретиться. В любом мире.
Публикация на других ресурсах:
Ссылку в личку.
Примечания автора:
Пейринг нынче не в моде, но мне же как всегда пофиг, главное - написать.:З
Память
Непредсказуемы пересеченья
И разветвления наших дорог.
Мы расстаёмся на несколько жизней,
Чтобы однажды столкнуться в холодном метро.
И разветвления наших дорог.
Мы расстаёмся на несколько жизней,
Чтобы однажды столкнуться в холодном метро.
Никто не знает что могло бы произойти, если бы в определенный момент он поступил бы так, а не иначе. Никто, за исключением этих двоих, пожалуй. Бьякурана и Шоичи, которым суждено было встретиться в любом мире.
***
Лучшие друзья шли по парку. Бьякуран рассказывал какой-то момент из жизни, а Шоичи время от времени заливался смехом, комментируя сказанное.
— Ты помнишь, как мы познакомились? — неожиданно меняет тему Джессо.
— Конечно, — отвечает ему Шоичи, погружаясь в воспоминания. Он помнит все, будто это было вчера. Даже больше, он почти видит эту картину, закрыв глаза:
Всего несколько дней назад Ирие приехал в Америку и теперь стоял в нескольких десятках метров от Инженерного университета, в котором ему предстояло учиться. Масштаб здания поражал его настолько, что Шоичи не мог отвести взгляда. Он, конечно, знал куда едет, но вживую это было несколько иначе, чем на картинках или словесных описаниях.
Уже приблизившись к входу, Ирие внезапно столкнулся с кем-то, из-за чего оба упали на землю, роняя сумки и книги, которые держали в руках.
— Простите, — пробормотал Ирие, пытаясь найти в траве очки, которые слетели в результате падения.
Рука незнакомца протянула ему то, что он искал. Шоичи надел очки и взглянул на блондина, который мило улыбался, хотя другой бы на его месте, наверно, наорал бы на него и удалился. Но он не только не сделал этого, он даже помог Шоичи, собирая листки, выпавшие из книги, которую тот нес.
— Это ты нарисовал? — вдруг спросил блондин, разглядывая один из листов с чертежами, непонятными обычному человеку.
Шоичи только смущенно кивнул.
— Здорово, — протянул он, подавая Ирие руку, чтобы тот поднялся, и отдавая ему вещи, — что ж, еще увидимся, — какая уверенность в голосе.
— Постой! Ты не представился.
— Бьякуран. Бьякуран Джессо, — кинул он, уходя.
Бьякуран потряс Ирие за плечо, вырывая из воспоминаний.
— Не засыпай, ты мне еще сегодня нужен, — недовольствовал Джессо. А потом, резко повернувшись, поцеловал рыжего прямо в губы.
— Не здесь же, — слабо сопротивлялся Шоичи.
— Я очень хочу, — прошептал Бьякуран, обнимая парня за талию.
— Подожди до дома, а? Ну хоть раз!
***
Ирие мечтал стать известным музыкантом. Выступать на сцене, девушки бы его любили, а на экранах то и дело мелькало бы его лицо. Он твердо решил исполнить свою мечту, чего бы это не стоило. Но судьба распорядилась иначе, не дав ему всемирной славы. И ему приходилось выступать в захудалом клубе, где каждую ночь обдолбанные подростки пытались двигаться под такт музыки, а особо озабоченные занимались сексом в грязном туалете. Единственным приличным человеком, посещавшим время от времени это место, был всегда улыбающийся блондин. Он приходил раз в неделю, садился за дальний столик и, подперев рукой голову, смотрел на сцену. Он никогда ничего не пил в клубе, просто смотрел на сцену, а после выступления уходил. Когда Ирие спускался со сцены, то уже не мог его найти.
Но однажды ему все-таки удалось поймать загадочного блондина.
— Мне просто нравится твой голос, — сказал он, — странно, что ты выступаешь здесь.
Вскоре два парня были в кафе. Болтали о жизни, шутили и смеялись, — в общем, весело проводили время.
А через два месяца Бьякуран уже кормил Шоичи мороженым, специально промахиваясь, попадая то в нос, то в щеку, то в непосредственной близости к губами, а затем слизывал белые пятна с кожи.
***
Странствуя между мирами, я храню в себе память
О каждом твоём воплощении.
И в назначенный час я узнаю тебя
По первому прикосновению.
О каждом твоём воплощении.
И в назначенный час я узнаю тебя
По первому прикосновению.
Кто бы мог подумать, что Шоичи, с его-то умом, станет совершенно обычным, заурядным работником в офисе, у которого каждое утро начинается одинаково, а жизнь однообразна и сера.
Ирие ездит на метро каждый день, чтобы добраться до работы, но редко бывает там такое количество народу, как сегодня. Конечно, все наслышаны о толпах в метро, но сейчас было действительно не двинуться. Люди давили со всех сторон, толпились и ругались.
Шоичи вдруг почувствовал, будто через его руку прошел заряд тока. Что случилось? Ведь он только нечаянно прикоснулся рукой к тыльной стороне чужой ладони, пытаясь не упасть. В его голове начали всплывать различные законы физики, но не один из них не мог объяснить, что произошло. Человек, которого он коснулся, также пристально смотрел на Ирие, видимо, тоже почувствовав это. Он вглядывался в лицо, прекрасно понимая, что не знает его, этого рыжего парня в очках, но он замечал какие-то до боли знакомые черты. Казалось, что они друг друга знают, причем давно. Разум подсказывал, что это невозможно, но все же...
Все-таки Бьякуран вышел не на своей станции, а именно за Шоичи. Хотя и Шоичи тоже. Больше не в силах терпеть толпу и пристальный взгляд, он вышел на две станции раньше, подумав, что лучше прогуляется пешком. Он ведь не знал, что и Джессо пойдет за ним.
— Стой, — позвал Бьякуран, устав гнаться за ним.
Ирие вздрогнул от этого голоса и замер. Кажется, им была пропитана вся его жизнь. Почему он раньше этого не замечал?
— Б...Бьякуран? — робко спрашивает Шоичи, когда их руки снова соприкасаются и на этот раз не на мгновенье.
Мысли путаются, появляются обрывки воспоминаний и те приятные моменты, которые они провели вместе.
Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений
Мы будем плыть друг другу на встречу
Сквозь бесконечность и океаны забвения.
Лишь ради нескольких звёздных мгновений
Мы будем плыть друг другу на встречу
Сквозь бесконечность и океаны забвения.
Стоит ли говорить, что после встречи с Бьякураном жизнь Шоичи изменилась? Больше не было серых будней, были только дни, наполненные радостью от встреч с Джессо. Походы в кино и кафе, прогулки и поездки. Легкие поцелуи, от которых краснел Ирие и просил не делать так на публике, на что Бьякуран только смеялся. Ему было все равно.
— Шо-тян, — сладко протянул Бьякуран, — когда мы уже сделаем это?
— Сделаем что? — наивно спросил Ирие, бегая по кухне и пытаясь приготовить ужин из того, что было у него в холодильнике, и не глядя на сидящего за столом Джессо.
Бьякуран беззвучно подошел к Шоичи и обнял его со спины, не давая двигаться.
— Займемся сексом, конечно, — прошептал он в самое ухо, — послушай, мы ведь уже делали это.
— Нет-нет, это было в параллельном мире, поэтому это не считается, — возразил Шоичи, пытаясь вырваться из объятий.
— Какая разница? Важен факт, а не где и когда. Я люблю тебя. Я хочу тебя. Правда.
Дыхание Джессо обжигало кожу, не давало сосредоточиться, собрать воедино мысли и ответить членораздельной речью.
— Нет, — все же выдохнул Ирие.
Бьякуран жестко развернул парня к себе лицом, а весом тела прижимал его к кухонной тумбе.
— Шо-тян, если ты продолжишь мне отказывать, то я свяжу тебя, и тогда тебе точно не понравится.
— Я... я немного боюсь.
Бьякуран провел языком по губе Шоичи, а затем и вовсе проник им в рот, нежно целуя, но не требуя ответа.
— Все еще боишься? — оторвался Джессо от соблазнения своего друга.
Ирие пробормотал что-то неопределенное. Но Бьякурану было достаточно лишь того, что ему не сказали «нет», значит, он может делать, что хочет. Джессо усадил Шоичи на стол и, пока тот не пришел в себя окончательно, стянул с него футболку. И расстегнул ремень на джинсах.
— Ты что делаешь?! — возмутился Шоичи, когда Бьякуран, приспустив его штаны вместе с нижним бельем и хищно улыбнувшись, взял его член в рот. Джессо, естественно, ничего не ответил. Ирие попытался его остановить, но руки были перехвачены и прижаты к столу руками Бьякурана. Так что Шоичи оставалось только наслаждаться, закрыв глаза и откинув голову, а также тихо постанывать, давая знать Бьякурану, что он делает все правильно.
Через несколько минут белая жидкость оказалась во рту у Бьякурана, а Шоичи покраснел уже, наверно, десятый раз за день. Джессо поднял Ирие на руки и перекинул через плечо, направляясь в спальню.
Разум Шоичи очнулся, когда он оказался на кровати, но было уже слишком поздно — Бьякуран лишил его всей одежды и теперь исследовал языком все участки его тела. Он даже не заметил, как рука Джессо оказалась у его дырки. Пальцы сначала поглаживали кожу вокруг, а потом сразу два из них резко вошли внутрь так, что он закричал, но был тут же заткнут поцелуем. Несмотря на внешние равнодушие, Бьякуран торопился, он настолько хотел овладеть телом своего друга, поэтому на растягивание не потратил много времени. Он вынул пальцы, и на смену им пришел его член.
Из глаз Ирие брызнули слезы от боли. Он пытался вытирать их рукой, но больше размазывал по лицу. Вторая рука судорожно сжимала простынь, будто пытаясь выместить на ней все, что он чувствовал. Толчки ускорились, и Бьякуран задел чувствительную точку внутри Шоичи. Что-то вспыхнуло перед глазами, ослепляя, но в то же время доставляя удовольствие. Ирие выгибался, пока у обоих не наступила разрядка.
Шоичи спрятал глаза за волосами, не желая показывать их Джессо. Но для него это была не помеха. Легким движением руки он убрал челку и провел языком по засохшим слезам.
— Прости. В следующий раз я буду нежнее.
Шоичи знал, что это правда, что он может ему доверять. Что в любом мире Бьякуран будет любить его, что он не останется один.
Время придёт и мы снова откроем
Книгу на самой последней странице.
И эпилог станет новым прологом,
И мы уйдём, чтобы вновь повториться.
Книгу на самой последней странице.
И эпилог станет новым прологом,
И мы уйдём, чтобы вновь повториться.
@музыка: Флер - Память
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: Superbi Squalo. and _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: B26
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, AU, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Как можно сохранить воспоминания?
Публикация на других ресурсах:
Можно, только ссылку мне в личку :З
Зафиксировать вечность
На камере загорелась красная лампочка и объектив переместился с вечернего неба, раскрашенного во все оттенки алого и красного цветов, и спокойного моря, мелкие волны которого разбивались о берег, на зеленоволосого паренька. Он сидел, опустив голову, и рисовал на мокром песке какие-то известные лишь ему узоры и символы, прекрасно зная, что его снимают, и поэтому не показывал лицо.
— Посмотри на меня, — небрежно бросает блондин с диадемой в волосах.
И Фран поднимает глаза, но его лицо отражает полное безразличие. Наверно, если бы Бел сделал сейчас фотографию, то выкинул бы ее потом, поскольку она была бы «безжизненной».
— Улыбнись, — почти приказывает принц.
На лице Франа появляется нечто, наподобие улыбки, только ненастоящей и наполненной скептицизма. Бел понимает, что ничего у него не выйдет, и поэтому просто садится рядом, направляя камеру на небо, которое несмотря на то, что ночь еще не наступила, было наполнено звездами, излучающими слабый свет.
— Зачем ты делаешь их? Кому нужны твои снимки, Бел? — Фран то ли действительно не понимал, то ли просто издевался. В его голосе не было ни капли интереса, что еще больше злило блондина.
— Ничего ты не понимаешь, лягушка. Наша память так несовершенна, а фотографии помогают нам запомнить некоторые моменты нашей жизни. И это небо... Сколько снимков с ним было сделано? Наверно, оно вечно...
— Ты всегда хотел зафиксировать вечность, - протягивает Фран, все же переводя взгляд на небо, и Белу на долю секунды показалось, что на лице парня отразились какие-то эмоции.
На этом разговор закончился. В воздухе повисло тяжелое молчание, которое давило, видимо, только на Франа, потому что он вновь опустил голову и начал выводить на песке буквы, а Бельфегор продолжал рассматривать то, что его окружало. Вдали глухо гремел гром, предупреждая о приближающемся дожде, но это не беспокоило ни одного из парней. Немногочисленные люди, гуляющие на тех или иных берегах моря, расходились по домам, но Белу и Франу было все равно. Они сидели, будто ничего не замечая, продолжая смотреть в разные стороны.
— Зачем ты привел меня сюда? — первым заговорил Фран, который больше не мог выдержать этой давящей тишины на сознание.
— Тебе не нравится? По-моему, отличное место. Такой вид только здесь. Здесь можно ощутить свободу от суеты и повседневной жизни. И, главное, небо здесь чистое. Не такое, как в городе.
— Бел, ты идиот, или притворяешься? Я же спросил тебя о другом. Ни о том, чем тебе нравится это место, а зачем ты привел сюда меня, - сделав акцент на последнем слове, спросил Фран, пытаясь придать голосу вопросительную интонацию. Но получился только набор слов, которые сопровождаются только приятным голосом.
Бельфегор придвинулся ближе к Франу, оставляя между ними лишь несколько сантиметров. Напряжение росло, а Фран неосознанно пытался отодвинуться, чтобы исчезло гнетущее чувство, которое всегда возникало при непосредственной близости блондина. Это чувство, похожее на электричество или искры, пробегающие между ними. Парень, которого время от времени называли Лягушкой, в такое время начинал думать, что если бы кто-то и мог ослабить земное притяжение, то это был бы Бельфегор.
— Ты должен и сам знать, а если и нет, то все равно сейчас поймешь.
Расстояние между ними сократилось до минимума. Так, что последние слова Бел практически выдохнул в губы Франа, затем коснувшись их, нерешительно и робко. Это так не похоже на него.
Бельфегор убирает камеру, оставляя ее рядом с водой так, что будь волны чуть больше, они бы коснулись ее. Но Бельфегору важно, чтобы она находилась именно там. Затем он обеими руками обнимает Франа, прижимает к себе так сильно, словно тот мог бы сбежать, и целует не так, как в первый раз. На этот раз развязно, проникая своим языком в рот Франа. Длится это недолго, потому что Бел вскоре отстраняется и опрокидывает парня на песок. Нависает над ним, глядя прямо в холодные и безразличные глаза, которые были такими всегда, но не сейчас.
Фран слышит неровное дыхание где-то рядом, когда Бел целует его в шею, слегка кусает и тут же проводит влажным языком по этому месту. Когда он стягивает с него футболку и завороженно проводит по оголенному торсу руками. Когда слышит шипящий смех, который многие воспринимали за насмешку, но лягушонок знает, что сейчас он смеется от счастья.
Вновь слышны глухие раскаты грома, небо заволокло тучами. Все люди уже ушли, боясь промокнуть под приближающимся дождем.
Бел стаскивает с Франа штаны, а за ними и последнюю деталь одежды - нижнее белье. Он не спешит, подготавливает его тщательно, боясь причинить боль. А после медленно проникает в Франа сначала одним пальцем, затем добавляет второй и третий. Растягивает до тех пор, пока он не перестает елозить и не начнет сам насаживаться на пальцы и при этом сдавленно стонать. Только после этого, поздно опомнившись, начинает избавляться от своей одежды, а после, уже не в силах ждать, закидывает ноги Франа на плечи и входит.
Несмотря ни на что, Франу больно. Он кричит, зная, что никого помимо Бела нет поблизости, что его никто не услышит. Вскоре примешивается и наслаждение, тогда крики перерастают в стоны, которые продолжаются, пока наступает разрядка. Сначала у лягушонка, а потом у Бельфегора. Оба падают на песок, окончательно стирая те рисунки, что еще недавно чертил Фран. Пытаются отдышаться и не решаются снова начать разговор.
Раздается пикающий звук и Фран разворачивает голову в сторону камеры. Непонимающе тянется за ней, пресекая все попытки Бела остановить его. «Память заполнена» - гласит надпись на экране и Фран, подозревая неладное, проверяет содержимое. Последние фотографии, среди которых была и видеозапись. Начав смотреть которую, он тут же выключил, краснея и возмущаясь:
— Это что такое?!
— Ши-ши, ну ты же не дал мне себя сфотографировать...
Фран хотел было удалить компромат, но Бел, одевавшийся в то время как он смотрел в экран, ловко выхватил камеру и побежал в сторону тропинки. Фран, как попало напялил на себя одежду и побежал за ним. А на песке остались только омываемые волнами и дождем буквы «BF».
Бета: Superbi Squalo. and _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: B26
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, AU, Songfic
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 3 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Как можно сохранить воспоминания?
Публикация на других ресурсах:
Можно, только ссылку мне в личку :З
Зафиксировать вечность
Ты снимаешь меня на видео:
Я сижу у воды в прострации
И рисую на мокром песке
Исчезающие цивилизации.
Я сижу у воды в прострации
И рисую на мокром песке
Исчезающие цивилизации.
На камере загорелась красная лампочка и объектив переместился с вечернего неба, раскрашенного во все оттенки алого и красного цветов, и спокойного моря, мелкие волны которого разбивались о берег, на зеленоволосого паренька. Он сидел, опустив голову, и рисовал на мокром песке какие-то известные лишь ему узоры и символы, прекрасно зная, что его снимают, и поэтому не показывал лицо.
— Посмотри на меня, — небрежно бросает блондин с диадемой в волосах.
И Фран поднимает глаза, но его лицо отражает полное безразличие. Наверно, если бы Бел сделал сейчас фотографию, то выкинул бы ее потом, поскольку она была бы «безжизненной».
— Улыбнись, — почти приказывает принц.
На лице Франа появляется нечто, наподобие улыбки, только ненастоящей и наполненной скептицизма. Бел понимает, что ничего у него не выйдет, и поэтому просто садится рядом, направляя камеру на небо, которое несмотря на то, что ночь еще не наступила, было наполнено звездами, излучающими слабый свет.
Ты подбросил камеру в воздух
И она снимает звезды,
И она снимает небо -
Ты так хотел зафиксировать вечность.
И она снимает звезды,
И она снимает небо -
Ты так хотел зафиксировать вечность.
— Зачем ты делаешь их? Кому нужны твои снимки, Бел? — Фран то ли действительно не понимал, то ли просто издевался. В его голосе не было ни капли интереса, что еще больше злило блондина.
— Ничего ты не понимаешь, лягушка. Наша память так несовершенна, а фотографии помогают нам запомнить некоторые моменты нашей жизни. И это небо... Сколько снимков с ним было сделано? Наверно, оно вечно...
— Ты всегда хотел зафиксировать вечность, - протягивает Фран, все же переводя взгляд на небо, и Белу на долю секунды показалось, что на лице парня отразились какие-то эмоции.
На этом разговор закончился. В воздухе повисло тяжелое молчание, которое давило, видимо, только на Франа, потому что он вновь опустил голову и начал выводить на песке буквы, а Бельфегор продолжал рассматривать то, что его окружало. Вдали глухо гремел гром, предупреждая о приближающемся дожде, но это не беспокоило ни одного из парней. Немногочисленные люди, гуляющие на тех или иных берегах моря, расходились по домам, но Белу и Франу было все равно. Они сидели, будто ничего не замечая, продолжая смотреть в разные стороны.
— Зачем ты привел меня сюда? — первым заговорил Фран, который больше не мог выдержать этой давящей тишины на сознание.
— Тебе не нравится? По-моему, отличное место. Такой вид только здесь. Здесь можно ощутить свободу от суеты и повседневной жизни. И, главное, небо здесь чистое. Не такое, как в городе.
— Бел, ты идиот, или притворяешься? Я же спросил тебя о другом. Ни о том, чем тебе нравится это место, а зачем ты привел сюда меня, - сделав акцент на последнем слове, спросил Фран, пытаясь придать голосу вопросительную интонацию. Но получился только набор слов, которые сопровождаются только приятным голосом.
Ты снимаешь меня на видео:
Я боюсь твоего приближения,
Будто кто-то в силах ослабить
Межпланетное притяжение.
Я боюсь твоего приближения,
Будто кто-то в силах ослабить
Межпланетное притяжение.
Бельфегор придвинулся ближе к Франу, оставляя между ними лишь несколько сантиметров. Напряжение росло, а Фран неосознанно пытался отодвинуться, чтобы исчезло гнетущее чувство, которое всегда возникало при непосредственной близости блондина. Это чувство, похожее на электричество или искры, пробегающие между ними. Парень, которого время от времени называли Лягушкой, в такое время начинал думать, что если бы кто-то и мог ослабить земное притяжение, то это был бы Бельфегор.
— Ты должен и сам знать, а если и нет, то все равно сейчас поймешь.
Расстояние между ними сократилось до минимума. Так, что последние слова Бел практически выдохнул в губы Франа, затем коснувшись их, нерешительно и робко. Это так не похоже на него.
Ты снимаешь меня на видео:
Чистый воздух насыщен озоном,
Всё заполнено электричеством
И глухими раскатами грома.
Чистый воздух насыщен озоном,
Всё заполнено электричеством
И глухими раскатами грома.
Бельфегор убирает камеру, оставляя ее рядом с водой так, что будь волны чуть больше, они бы коснулись ее. Но Бельфегору важно, чтобы она находилась именно там. Затем он обеими руками обнимает Франа, прижимает к себе так сильно, словно тот мог бы сбежать, и целует не так, как в первый раз. На этот раз развязно, проникая своим языком в рот Франа. Длится это недолго, потому что Бел вскоре отстраняется и опрокидывает парня на песок. Нависает над ним, глядя прямо в холодные и безразличные глаза, которые были такими всегда, но не сейчас.
Ты снимаешь меня на видео:
Сокращается расстояние,
Исчезают цивилизации,
Где-то рядом - твое дыхание.
Сокращается расстояние,
Исчезают цивилизации,
Где-то рядом - твое дыхание.
Фран слышит неровное дыхание где-то рядом, когда Бел целует его в шею, слегка кусает и тут же проводит влажным языком по этому месту. Когда он стягивает с него футболку и завороженно проводит по оголенному торсу руками. Когда слышит шипящий смех, который многие воспринимали за насмешку, но лягушонок знает, что сейчас он смеется от счастья.
Вновь слышны глухие раскаты грома, небо заволокло тучами. Все люди уже ушли, боясь промокнуть под приближающимся дождем.
Бел стаскивает с Франа штаны, а за ними и последнюю деталь одежды - нижнее белье. Он не спешит, подготавливает его тщательно, боясь причинить боль. А после медленно проникает в Франа сначала одним пальцем, затем добавляет второй и третий. Растягивает до тех пор, пока он не перестает елозить и не начнет сам насаживаться на пальцы и при этом сдавленно стонать. Только после этого, поздно опомнившись, начинает избавляться от своей одежды, а после, уже не в силах ждать, закидывает ноги Франа на плечи и входит.
Несмотря ни на что, Франу больно. Он кричит, зная, что никого помимо Бела нет поблизости, что его никто не услышит. Вскоре примешивается и наслаждение, тогда крики перерастают в стоны, которые продолжаются, пока наступает разрядка. Сначала у лягушонка, а потом у Бельфегора. Оба падают на песок, окончательно стирая те рисунки, что еще недавно чертил Фран. Пытаются отдышаться и не решаются снова начать разговор.
Мы забыли выключить камеру -
На стекле объектива останутся
Только капли дождя и память
Об исчезнувших цивилизациях.
На стекле объектива останутся
Только капли дождя и память
Об исчезнувших цивилизациях.
Раздается пикающий звук и Фран разворачивает голову в сторону камеры. Непонимающе тянется за ней, пресекая все попытки Бела остановить его. «Память заполнена» - гласит надпись на экране и Фран, подозревая неладное, проверяет содержимое. Последние фотографии, среди которых была и видеозапись. Начав смотреть которую, он тут же выключил, краснея и возмущаясь:
— Это что такое?!
— Ши-ши, ну ты же не дал мне себя сфотографировать...
Фран хотел было удалить компромат, но Бел, одевавшийся в то время как он смотрел в экран, ловко выхватил камеру и побежал в сторону тропинки. Фран, как попало напялил на себя одежду и побежал за ним. А на песке остались только омываемые волнами и дождем буквы «BF».
@музыка: Флер - Зафиксировать вечность
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: Его величество Погребенный
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Два принца, принцесса, король
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Эксперимент, Стёб
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Если два принца не могут поделить принцессу, что тогда? А может они поймут что она им не к чему?
Публикация на других ресурсах:
Не, не слышал.
Примечания автора:
Да, автор курил. Фиолетовую травку.
Такое оно, средневековьеИоанна сидела перед окном и читала заветное письмо. Только сегодня его принесли ей слуги. Иоанна тихо вздохнула и улыбнулась. Она поняла, что в течение часа к ней во дворец приедет принц из соседнего королевства. Он уже давно добивался ее руки и сердца, да и сама Иоанна была к нему неравнодушна. Сейчас она размышляла стоит ли идти с Михаэлем на свидание.
За дверью послышались шаги, Иоанна спрятала письма в ящик. В комнату вошел высокий мужчина в дорогих одеждах.
- Отец, - обратилась к нему молодая девушка.
- Я нашел тебе замечательного жениха! Красив, богат, умен... С минуты на минуту он будет здесь.
Дверь вновь открылась, и в комнате показался молодой человек, он действительно был необычайно красив: темные длинные волосы, мягкие черты лица... Иоанне показалось, что она влюбилась.
- Мое имя Александр, - представился юный рыцарь.
- Оставляю вас вдвоем, - сказал король, покидая помещение.
Иоанна любовалась прекрасным телом принца, но вспомнила, что вскоре во дворец явится другой ее ухажер — Михаэль.
- Ох, знаете, Александр, что-то мне не хорошо. Может уйдем?
- Куда же, милая Иоанна?
- Неважно, отсюда, главное, подальше...
Но речь ее прервал резкий звук, и снова открылась дверь.
- К тебе я приехал, любовь моя! - еще один прекрасный рыцарь оказался в комнате. Взгляд его упал на воркующую парочку, Михаэль разозлился, - Ах, Иоанна, как смеешь ты мне изменять?!
- Ты понял все не так... - перебивает Иоанна.
- Я не отдам свою принцессу, - вмешался Александр.
- Что ж, быть дуэли.
- Завтра. В полдень. За рекой, у рощи, - Михаэль удаляется. За ним и Александр.
Иоанна расстроена, садится на постель.
Время летит быстро, наступает ночь, а Иоанна все не может заснуть, размышляя о случившемся.
***
Почти что полдень, Иоанна собирается на место битвы, а рыцари уже готовятся.
Карета Иоанны переезжает через мост, и она видит двух юношей, обнаживших мечи. Начинается битва, слышен звон ударяющихся друг о друга мечей и крики. Ведется диалог меж принцами.
- Зачем она тебе? Ведь ты ее не любишь.
- Уж кто бы говорил. Ты знаешь ее только день!
- И в правду... Я не знаком почти с сей милой леди...
- А как зовут тебя, о, храбрый рыцарь?
- Я Михаэль, а ты, позволь узнать, кто будешь?
- Я, принц соседнего королевства, Александр.
- Зачем нужна нам эта дура?
- Я сам не знаю, мне отец сказал...
- Не будем слушать старых извращенцев и светских шлюх в роскошных платьях! И прекратим ненужный бой...
- Тогда ничья? Отказ от боя?..
Оба рыцаря бросают мечи, пожимают руки друг другу.
- Так значит, ну ее... эту Иоанну?
- И будем вместе?
- Навсегда...
***
Мораль сего рассказа такова,
Слэш есть сейчас и был тогда.
Бета: Его величество Погребенный
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Два принца, принцесса, король
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Эксперимент, Стёб
Размер: Мини, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Если два принца не могут поделить принцессу, что тогда? А может они поймут что она им не к чему?
Публикация на других ресурсах:
Не, не слышал.
Примечания автора:
Да, автор курил. Фиолетовую травку.
Такое оно, средневековьеИоанна сидела перед окном и читала заветное письмо. Только сегодня его принесли ей слуги. Иоанна тихо вздохнула и улыбнулась. Она поняла, что в течение часа к ней во дворец приедет принц из соседнего королевства. Он уже давно добивался ее руки и сердца, да и сама Иоанна была к нему неравнодушна. Сейчас она размышляла стоит ли идти с Михаэлем на свидание.
За дверью послышались шаги, Иоанна спрятала письма в ящик. В комнату вошел высокий мужчина в дорогих одеждах.
- Отец, - обратилась к нему молодая девушка.
- Я нашел тебе замечательного жениха! Красив, богат, умен... С минуты на минуту он будет здесь.
Дверь вновь открылась, и в комнате показался молодой человек, он действительно был необычайно красив: темные длинные волосы, мягкие черты лица... Иоанне показалось, что она влюбилась.
- Мое имя Александр, - представился юный рыцарь.
- Оставляю вас вдвоем, - сказал король, покидая помещение.
Иоанна любовалась прекрасным телом принца, но вспомнила, что вскоре во дворец явится другой ее ухажер — Михаэль.
- Ох, знаете, Александр, что-то мне не хорошо. Может уйдем?
- Куда же, милая Иоанна?
- Неважно, отсюда, главное, подальше...
Но речь ее прервал резкий звук, и снова открылась дверь.
- К тебе я приехал, любовь моя! - еще один прекрасный рыцарь оказался в комнате. Взгляд его упал на воркующую парочку, Михаэль разозлился, - Ах, Иоанна, как смеешь ты мне изменять?!
- Ты понял все не так... - перебивает Иоанна.
- Я не отдам свою принцессу, - вмешался Александр.
- Что ж, быть дуэли.
- Завтра. В полдень. За рекой, у рощи, - Михаэль удаляется. За ним и Александр.
Иоанна расстроена, садится на постель.
Время летит быстро, наступает ночь, а Иоанна все не может заснуть, размышляя о случившемся.
***
Почти что полдень, Иоанна собирается на место битвы, а рыцари уже готовятся.
Карета Иоанны переезжает через мост, и она видит двух юношей, обнаживших мечи. Начинается битва, слышен звон ударяющихся друг о друга мечей и крики. Ведется диалог меж принцами.
- Зачем она тебе? Ведь ты ее не любишь.
- Уж кто бы говорил. Ты знаешь ее только день!
- И в правду... Я не знаком почти с сей милой леди...
- А как зовут тебя, о, храбрый рыцарь?
- Я Михаэль, а ты, позволь узнать, кто будешь?
- Я, принц соседнего королевства, Александр.
- Зачем нужна нам эта дура?
- Я сам не знаю, мне отец сказал...
- Не будем слушать старых извращенцев и светских шлюх в роскошных платьях! И прекратим ненужный бой...
- Тогда ничья? Отказ от боя?..
Оба рыцаря бросают мечи, пожимают руки друг другу.
- Так значит, ну ее... эту Иоанну?
- И будем вместе?
- Навсегда...
***
Мораль сего рассказа такова,
Слэш есть сейчас и был тогда.
Экспериментатор движений вверх-вниз.
Автор: Lovenkrantz
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: B26
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, PWP
Предупреждения: Изнасилование, Секс с несовершеннолетними
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Что будет когда Бельфегор потеряет терпение...
P.S. Ан нет, Фран опять всех наебал
Публикация на других ресурсах:
С личного разрешения :З
Special illusion
— Лягушка, ты вообще когда-нибудь открываешь коробочку?! Да от тебя же толку никакого! Только меня раздражаешь, - вот уже минут десять на улице раздавались гневные тирады Бельфегора, который успевал одновременно ругать своего кохая и смеяться как маньяк, приводя в ужас каждого, кто по какой-то причине оказался по близости.
В очередной раз Босс отправил хранителей Тумана и Урагана на задание. Конечно, возвращались они всегда с победой, ведь не зря Бел и Фран состояли в Элитном Отряде Независимых Убийц — Варии. Самопровозглашенный принц великолепно справлялся с врагами сам и ничья помощь ему не требовалась. Но только теперь ему приходилось возится с нерадивым учеником — Франом. Иллюзионист, несомненно, был сильным, несмотря на юный возраст, вот только ему, кажется, все было по барабану. Во время боя Фран не спешил открывать коробочку, зная, что Бельфегор сделает всю работу за него. К тому же, юному иллюзионисту приносили огромное удовольствие издевательства над своим сэмпаем: мелкие подколы, ехидные замечания, полное игнорирование угроз, вовремя брошенная ухмылка — все это жутко злило принца и он, в свою очередь, любил запустить в спину кохая парочку стилетов, но Фран уже привык и давно не обращал внимание на подобные мелочи.
— Это моя работа, сэмпай — раздражать Вас, - флегматично бросил зеленоволосый парень в шапке-лягушке, как обычно не удостоив вниманием Бельфегора.
— Принц не давал тебе слово, земноводное! - в руках хранителя Урагана появилось острое оружие, которое тут же полетело в сторону Франа и на этот раз попало в шапку.
— Падший принц, - небрежно кинул Фран, искоса поглядывая на сэмпая и наслаждаясь злостью, отразившейся на его лице.
— Ты доиграешься, Лягушка, ши-ши-ши, - от Урагана так и исходила темная аура убийцы.
— Вы только говорите, но не делаете, семпай, - продолжал провоцировать сходящего с ума принца, Фран.
Ярость Бельфегора достигла предельной точки. Он взглянул по сторонам, так и не обнаружив людей. Да и откуда им взяться в столь позднее время, к тому же здесь, за городом?
— Сам напросился, - блондин толкнул Франа в сторону леса, если его можно так назвать, скорее уж это была небольшая рощица с не густо посажеными деревьями и кустами.
Зеленоволосый упал пятой точкой прямо на землю, которая, к его удивлению, была мягче, чем могло показаться на первый взгляд. Обладатель шапки-лягушки уже приготовился возмущаться по поводу грубого отношения к своей персоне, но весь поток слов, что готов был сорваться с губ иллюзиониста был заткнут поцелуем - грубым и страстным одновременно.
— Ты мне за все ответишь, - ухмыльнулся Бельфегор в губы иллюзиониста. Фран в долгу не оставался: отталкивал руками, бил ногами, всячески пытаясь отстранить от себя наглого сэмпая. Для Бела это были словно комариные укусы. Он лишь сильнее прижимал к себе непослушную Лягушку. Следующими в ход пошли руки — Бел расстегивал пуговицы на одежде Франа.
Все таки ему очень нравилось мучить своего кохая, потому что именно в такие моменты на лице иллюзиониста появлялись хоть какие-то эмоции, а не одно равнодушие. Таких моментов можно было на пальцах одной руки пересчитать, да и то, сам Бел лицезрел от силы один из таких эпизодов.
Он видел лицо иллюзиониста, на котором по очереди сменялись чувства: удивление, раздражение, отвращение, страх... удовольствие? Редко увидишь даже улыбку на этом равнодушном лице, а тут такой калейдоскоп эмоций. К тому же это прекрасная возможность проучить ученика.
Бельфегор крепко держал Франа, что бы тот не мог вырваться или даже лишний раз пошевелиться, но в то же время проводил языком по скуле или покрывал мелкими поцелуями-укусами шею, оставляя яркие засосы, вызывая мелкую дрожь у своего кохая.
— Бел-сэмпай, шутка зашла слишком далеко, - тот же холодный тон чуть с издевкой. Но лишь чуть-чуть дрогнул, выдавая волнение своего хозяина.
— А это и не шутка, - принц, наконец, справился с рубашкой Франа и теперь переключил внимание на его грудь. Медленно проведя ладонью по торсу вниз и вверх, Бел остановил свое внимание на сосках. Провел по ним одним пальцем, немного потеребил, заставляя затвердеть. А после осторожно опустил голову, сжимая один между губ и провел по нему языком, прикусывая и заставляя иллюзиониста самого кусать губы и сдерживать рвущиеся стоны то ли боли, то ли наслаждения.
Поняв, что такое понравилось нерадивому кохаю, Бел продолжал играться, а Фран тем времен оставшимся чувством самообладания понял то, что Бел уже не держит его руки и попытался их использовать против сэмпая, пока еще мог сопротивляться, но быстро понял — что-то мешает. Приглядевшись получше увидел, что они связаны леской (когда только Бельфегор успел?..). Последние надежды иллюзиониста разбились вдребезги.
Принц перешел к более активным действиям и теперь положил руку на брюки Франа, погладив промежность и заметив реакцию на свои действия ухмыльнулся.. Иллюзионисту не хотелось признавать, но он уже был возбужден и теперь больше злился на себя за то, что ему нравятся домогательства сэмпая, чем на самого Бельфегора с его глупыми шутками.
Хранителя Урагана мало интересовали душевные терзания и размышления Франа. Он стянул с иллюзиониста штаны вместе с нижним бельем. Одна рука принца оказалась на бедрах «Лягушки» и медленно ползла к заветному месту. Но Бел не забывал и про поцелуи, щедро осыпая ими теперь плечи и грудь нерадивого ученика.
Фран недовольно съежился, когда один палец проник внутрь его. Он пока не испытывал ничего, кроме легкого дискомфорта, но назло извивался как только мог, пытаясь соскользнуть. Когда добавился второй палец, иллюзионист начал чувствовать себя неуютно, а третий и вовсе принес боль, заставляя негромко вскрикнуть. Не доставляли удовольствия и движения, что производил Бельфегор внутри, подготавливая Франа. Только пальцы покинули его тело, иллюзионист облегченно вздохнул. Как оказалось, рано расслабился, потому что теперь в его сфинктер упиралось нечто большее, чем три пальца.
— Не надо... - прошептал Фран, но Бельфегор проигнорировал так же, как игнорировали когда то его.
С первого толчка Его Королевскому Величеству удалось войти лишь наполовину, в то время как Франа разрывала жуткая боль в понятном месте. Слезы непроизвольно выступили и покатились по его щекам, когда сам иллюзионист был прижат к земле нелегким телом сэмпая. Еще несколько толчков — и Бел полностью оказался внутри. Лишь тогда он остановился, превозмогая жгучие желание обладать этим маленьким наглым, но все таки в какой степени милым существом, обратив внимание на состояние своего кохая. Его губы тронула легкая улыбка, но не ухмылка, и принц провел языком по щекам Франа, собирая соленую жидкость.
— Немного... потерпи, - шепнул Бел, принявшись двигаться снова. Франу хотелось кричать от боли, но он лишь кусал кожу, то свою, то Бельфегора, до крови, боясь привлечь внимание. Все изменилось, когда принц немного поменял угол проникновения. Иллюзионист почувствовал накатывающую волну удовольствия. Она не в коем разе не заглушала саднящее чувство в заднице, но теперь Франу хотелось кричать не только от боли. Он сам подавался на встречу движениям сэмпая. Он не видел больше, что происходило вокруг, будто они остались только вдвоем в безграничной пустоте.
Рука Бельфегора легла на плоть Франа, делая резкие движения, под такт своим собственным, помогая тем самым иллюзионисту кончить. Это и сделал Фран через несколько толчков. За ним и принц. Оба лежали на земле переводя дыхание. Ночную тишину нарушил шепот Хранителя Урагана:
— Я люблю тебя.
— Я тоже, - немного времени спустя ответил зеленоволосый.
***
Бельфегор резко подскочил с кровати. Он был в своей комнате. Несколько секунд размышлений — и весь штаб Варии поразил крик принца:
— Лягушка!!!
Ответ не заставил себя долго ждать. Из угла комнаты донесся до боли знакомый голос, растягивающий гласные:
— Что, Бел-сэмпай?
— Твоих рук дело, чертово земноводное? - Бельфегор был готов снизойти до убийства голыми руками, без использования стилетов.
— А Вам понравилась моя маленькая иллюзия? - явно издевательски протянул Фран.
— Да как тебе такое в голову пришло, извращенец?!
— Яойные фанфики, Бел-сэмпай...
В тот же вечер, под угрозой разноса штаба Варии Бельфегором, Занзас отключил интернет.
Бета: _Fierezza_
Фэндом: Katekyo Hitman Reborn
Персонажи: B26
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, PWP
Предупреждения: Изнасилование, Секс с несовершеннолетними
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Что будет когда Бельфегор потеряет терпение...
P.S. Ан нет, Фран опять всех наебал
Публикация на других ресурсах:
С личного разрешения :З
Special illusion
Строгий? Нелогичный? Экстремальные чувства
Волнуют простодушного сэмпая.
Я превосходный волшебник,
Запутываю всех,
Если ты рассеянный - то это конец.
Не успокаивайся, давай дадим себя запутать.
Волнуют простодушного сэмпая.
Я превосходный волшебник,
Запутываю всех,
Если ты рассеянный - то это конец.
Не успокаивайся, давай дадим себя запутать.
— Лягушка, ты вообще когда-нибудь открываешь коробочку?! Да от тебя же толку никакого! Только меня раздражаешь, - вот уже минут десять на улице раздавались гневные тирады Бельфегора, который успевал одновременно ругать своего кохая и смеяться как маньяк, приводя в ужас каждого, кто по какой-то причине оказался по близости.
В очередной раз Босс отправил хранителей Тумана и Урагана на задание. Конечно, возвращались они всегда с победой, ведь не зря Бел и Фран состояли в Элитном Отряде Независимых Убийц — Варии. Самопровозглашенный принц великолепно справлялся с врагами сам и ничья помощь ему не требовалась. Но только теперь ему приходилось возится с нерадивым учеником — Франом. Иллюзионист, несомненно, был сильным, несмотря на юный возраст, вот только ему, кажется, все было по барабану. Во время боя Фран не спешил открывать коробочку, зная, что Бельфегор сделает всю работу за него. К тому же, юному иллюзионисту приносили огромное удовольствие издевательства над своим сэмпаем: мелкие подколы, ехидные замечания, полное игнорирование угроз, вовремя брошенная ухмылка — все это жутко злило принца и он, в свою очередь, любил запустить в спину кохая парочку стилетов, но Фран уже привык и давно не обращал внимание на подобные мелочи.
— Это моя работа, сэмпай — раздражать Вас, - флегматично бросил зеленоволосый парень в шапке-лягушке, как обычно не удостоив вниманием Бельфегора.
— Принц не давал тебе слово, земноводное! - в руках хранителя Урагана появилось острое оружие, которое тут же полетело в сторону Франа и на этот раз попало в шапку.
— Падший принц, - небрежно кинул Фран, искоса поглядывая на сэмпая и наслаждаясь злостью, отразившейся на его лице.
— Ты доиграешься, Лягушка, ши-ши-ши, - от Урагана так и исходила темная аура убийцы.
— Вы только говорите, но не делаете, семпай, - продолжал провоцировать сходящего с ума принца, Фран.
Ярость Бельфегора достигла предельной точки. Он взглянул по сторонам, так и не обнаружив людей. Да и откуда им взяться в столь позднее время, к тому же здесь, за городом?
— Сам напросился, - блондин толкнул Франа в сторону леса, если его можно так назвать, скорее уж это была небольшая рощица с не густо посажеными деревьями и кустами.
Зеленоволосый упал пятой точкой прямо на землю, которая, к его удивлению, была мягче, чем могло показаться на первый взгляд. Обладатель шапки-лягушки уже приготовился возмущаться по поводу грубого отношения к своей персоне, но весь поток слов, что готов был сорваться с губ иллюзиониста был заткнут поцелуем - грубым и страстным одновременно.
— Ты мне за все ответишь, - ухмыльнулся Бельфегор в губы иллюзиониста. Фран в долгу не оставался: отталкивал руками, бил ногами, всячески пытаясь отстранить от себя наглого сэмпая. Для Бела это были словно комариные укусы. Он лишь сильнее прижимал к себе непослушную Лягушку. Следующими в ход пошли руки — Бел расстегивал пуговицы на одежде Франа.
Все таки ему очень нравилось мучить своего кохая, потому что именно в такие моменты на лице иллюзиониста появлялись хоть какие-то эмоции, а не одно равнодушие. Таких моментов можно было на пальцах одной руки пересчитать, да и то, сам Бел лицезрел от силы один из таких эпизодов.
Он видел лицо иллюзиониста, на котором по очереди сменялись чувства: удивление, раздражение, отвращение, страх... удовольствие? Редко увидишь даже улыбку на этом равнодушном лице, а тут такой калейдоскоп эмоций. К тому же это прекрасная возможность проучить ученика.
Бельфегор крепко держал Франа, что бы тот не мог вырваться или даже лишний раз пошевелиться, но в то же время проводил языком по скуле или покрывал мелкими поцелуями-укусами шею, оставляя яркие засосы, вызывая мелкую дрожь у своего кохая.
— Бел-сэмпай, шутка зашла слишком далеко, - тот же холодный тон чуть с издевкой. Но лишь чуть-чуть дрогнул, выдавая волнение своего хозяина.
— А это и не шутка, - принц, наконец, справился с рубашкой Франа и теперь переключил внимание на его грудь. Медленно проведя ладонью по торсу вниз и вверх, Бел остановил свое внимание на сосках. Провел по ним одним пальцем, немного потеребил, заставляя затвердеть. А после осторожно опустил голову, сжимая один между губ и провел по нему языком, прикусывая и заставляя иллюзиониста самого кусать губы и сдерживать рвущиеся стоны то ли боли, то ли наслаждения.
Поняв, что такое понравилось нерадивому кохаю, Бел продолжал играться, а Фран тем времен оставшимся чувством самообладания понял то, что Бел уже не держит его руки и попытался их использовать против сэмпая, пока еще мог сопротивляться, но быстро понял — что-то мешает. Приглядевшись получше увидел, что они связаны леской (когда только Бельфегор успел?..). Последние надежды иллюзиониста разбились вдребезги.
Принц перешел к более активным действиям и теперь положил руку на брюки Франа, погладив промежность и заметив реакцию на свои действия ухмыльнулся.. Иллюзионисту не хотелось признавать, но он уже был возбужден и теперь больше злился на себя за то, что ему нравятся домогательства сэмпая, чем на самого Бельфегора с его глупыми шутками.
Хранителя Урагана мало интересовали душевные терзания и размышления Франа. Он стянул с иллюзиониста штаны вместе с нижним бельем. Одна рука принца оказалась на бедрах «Лягушки» и медленно ползла к заветному месту. Но Бел не забывал и про поцелуи, щедро осыпая ими теперь плечи и грудь нерадивого ученика.
Фран недовольно съежился, когда один палец проник внутрь его. Он пока не испытывал ничего, кроме легкого дискомфорта, но назло извивался как только мог, пытаясь соскользнуть. Когда добавился второй палец, иллюзионист начал чувствовать себя неуютно, а третий и вовсе принес боль, заставляя негромко вскрикнуть. Не доставляли удовольствия и движения, что производил Бельфегор внутри, подготавливая Франа. Только пальцы покинули его тело, иллюзионист облегченно вздохнул. Как оказалось, рано расслабился, потому что теперь в его сфинктер упиралось нечто большее, чем три пальца.
— Не надо... - прошептал Фран, но Бельфегор проигнорировал так же, как игнорировали когда то его.
С первого толчка Его Королевскому Величеству удалось войти лишь наполовину, в то время как Франа разрывала жуткая боль в понятном месте. Слезы непроизвольно выступили и покатились по его щекам, когда сам иллюзионист был прижат к земле нелегким телом сэмпая. Еще несколько толчков — и Бел полностью оказался внутри. Лишь тогда он остановился, превозмогая жгучие желание обладать этим маленьким наглым, но все таки в какой степени милым существом, обратив внимание на состояние своего кохая. Его губы тронула легкая улыбка, но не ухмылка, и принц провел языком по щекам Франа, собирая соленую жидкость.
— Немного... потерпи, - шепнул Бел, принявшись двигаться снова. Франу хотелось кричать от боли, но он лишь кусал кожу, то свою, то Бельфегора, до крови, боясь привлечь внимание. Все изменилось, когда принц немного поменял угол проникновения. Иллюзионист почувствовал накатывающую волну удовольствия. Она не в коем разе не заглушала саднящее чувство в заднице, но теперь Франу хотелось кричать не только от боли. Он сам подавался на встречу движениям сэмпая. Он не видел больше, что происходило вокруг, будто они остались только вдвоем в безграничной пустоте.
Рука Бельфегора легла на плоть Франа, делая резкие движения, под такт своим собственным, помогая тем самым иллюзионисту кончить. Это и сделал Фран через несколько толчков. За ним и принц. Оба лежали на земле переводя дыхание. Ночную тишину нарушил шепот Хранителя Урагана:
— Я люблю тебя.
— Я тоже, - немного времени спустя ответил зеленоволосый.
***
Бельфегор резко подскочил с кровати. Он был в своей комнате. Несколько секунд размышлений — и весь штаб Варии поразил крик принца:
— Лягушка!!!
Ответ не заставил себя долго ждать. Из угла комнаты донесся до боли знакомый голос, растягивающий гласные:
— Что, Бел-сэмпай?
— Твоих рук дело, чертово земноводное? - Бельфегор был готов снизойти до убийства голыми руками, без использования стилетов.
— А Вам понравилась моя маленькая иллюзия? - явно издевательски протянул Фран.
— Да как тебе такое в голову пришло, извращенец?!
— Яойные фанфики, Бел-сэмпай...
В тот же вечер, под угрозой разноса штаба Варии Бельфегором, Занзас отключил интернет.
@музыка: Kokuryu Sachi – Special Illusion